— Скажи, Паша, а уезжать тебе обязательно? — спросил Санечка Зейналов, когда выпили по стакану вина и отведали шкары. — В Баку остаться нельзя?
— Я же военный человек, Саня.
— Ну и что? Азербайджану тоже будут нужны военные люди.
— Я — русский человек.
— Второй раз говорю: ну и что? В Азербайджане останется очень много русских, вот увидишь.
— Для того чтобы остаться, мне, Саня, надо будет уйти с военной службы в запас, на гражданку, а уж потом снова наниматься на военную службу. Сама мысль о том, что надо минут пятнадцать пробыть без погон на плечах, мне противна.
— Э-эх! — Зейналов огорченно махнул огромной крепкой рукой. — И почему это правители наши не спрашивают нас, что можно делать, а что нельзя?
— Не спрашивают до тех пор, пока не спрашивают с них. А ведь с них спросят, и им придется ответить.
На шкару заглянул тезка Мослакова капитан-лейтенант Никитин, он жил в этом же доме, только в соседнем подъезде.
— Что за шум, а драки нет?
— Какое вино пить будешь, красное или белое? — спросил у него Мослаков.
— С утра пью красное. Вещи упаковал?
— А чего мне их упаковывать? Зубную щетку, пару форменных брюк, ночные шлепанцы на липучках. Все это вмещается в одном чемодане. Чемодан под мышку и — привет, буфет! Картины еще со стен сниму, на память о милом солнечном Азербайджане, да два рога из кладовки надо будет достать — в Астрахани обрамлю их металлом, чтобы водку было из чего пить… Вот и все имущество.
— У меня барахла побольше будет, — Никитин вздохнул, принимая стакан красного вина.
— Ты человек семейный, тебе положено.
— Что с нашими квартирами? Выдадут за них компенсацию или нет? — голос Никитина налился звонкой пионерской обидой, в глазах возникла досада. — Не то ведь в Астрахани высаживаться придется в чистом поле.
— Выдадут, — губы у Мослакова насмешливо дрогнули, — столько выдадут, что больше не захочешь. А потом добавят. Догонят и еще добавят. Чтобы не раскатывали губы…
Мослакову хотелось произнести другие слова, хотелось поддержать своего тезку — ведь у того было двое детей на руках, но поддержать — значит, соврать. А вранье Мослакову претило. Он вздохнул. Пауза была красноречивой.
Никитин отпил из стакана вина. Похвалил:
— Цимес!
На следующий день Мослаков с Никитиным пошли вместе в контору, прозванную «медресе», расположенную в старом, еще царской поры особняке, обсаженном тенистыми кипарисами. Их принял чиновник, наряженный в парадный черный костюм и белую рубашку. «Как в похоронном бюро», — отметил про себя Мослаков.
Во рту у чиновника призывно поблескивали несколько золотых зубов. Он, доброжелательно улыбаясь, повертел в руках бумаги, протянутые ему офицерами, стал улыбаться еще доброжелательнее, еще шире.
— Кое-каких справочек не хватает, — сообщил он.
— Каких?
— Ну, к примеру, справки из вашего жэка, что у вас нет задолженности по квартплате.
— Во, блин! — не выдержал Мослаков. — У нас же квартиры отнимают. От-ни-ма-ют. Скоро, похоже, вообще потребуют, чтобы мы за них заплатили.
— Рад бы помочь, но не могу, — чиновник улыбнулся так, что у него стали видны сразу все зубы. — Иначе эту справку потребуют с меня!
Он умолк, давая понять, что аудиенция закончена.
Через два часа нужные справки лежали перед чиновником. Лучезарно улыбаясь, чиновник повертел их перед глазами, положил на стол, провел по ним рукой, будто утюгом.
— Это еще не все, — сказал он.
— Чего не хватает?
— Справки о том, что у вас нет задолженности по оплате электроэнергии.
— И газа тоже?
— И газа тоже, — с прежней подкупающей улыбкой подтвердил чиновник. Прижал руку к груди, там, где сердце.
Потеряли еще два часа, добывая нужные справки. Вновь появились в особняке.
В тенистом дворе невидимые в густых кипарисовых ветвях печально гукали горлицы. Солнце уже поползло к закату. Рабочий день чиновника заканчивался.
Выложили справки об оплате электричества и газа на стол.
— Ну что, теперь все? — с надеждою спросил чиновника Никитин.
Тот взял справки в руки, привычно повертел.
— Нет, еще не все, — с доброжелательной улыбкой, намертво приклеившейся к губам, произнес он, — еще далеко не все.
— Чего же не хватает? — в один голос произнесли Мослаков и Никитин.
— На телефонной станции побывали? — ласково спросил чиновник. — Не побывали. А побывать надо обязательно.