Комнату заливал солнечный свет. Постель была пуста, а дыхание… Варя перегнулась через кровать и увидела, что Костя отжимается на кулаках.
— Восемьдесят семь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять…
Дыхание прерывалось, локти полностью не разгибались, но Костя не сдавался.
— Может хватит? У тебя же пальцы болят!
Костя мотнул головой.
— Девяносто три, девяносто четыре…
Синий тигр, вытатуированный на лопатке, зло ухмылялся, то взмывая вверх, то опускаясь. На сотом подъёме Костя упал животом на пол.
— Твои пальцы! — не унималась Варя. — Ведь можно было одно утро пропустить…
И тут она заметила под кулаками шерстяную ткань, и от ночных воспоминаний Варю передёрнуло.
— Пытался убить время, — Костя подул на пальцы. — Я вчера с дуру, кажись, погнул засов. Мне дверь не открыть.
Варя почувствовала холод в висках. Это сделала она со злости.
— Совсем не открыть?
— Совсем. Ждал, когда ты проснёшься, чтобы позвать на помощь. Иди умойся ледяной водой, как настоящая лицеистка. Я ледяную корочку уже разбил. Ну, что сидишь? Я не хочу, чтобы посторонний мужик видел тебя в таком виде.
Варя задрожала сильнее. Глаза защипало от слёз, но Костя, к счастью, уже отвернулся к окну.
Глава VI — Утро
Костя привалился к ставне плечом.
— Как-то совсем моветон кричать в окно. Может, просто спрыгнуть вниз? Не так уж и высоко.
Серьёзность в его голосе заставила Варю задрожать ещё сильнее.
— Не дури! Ноги переломаешь!
Но Костя всё равно открыл окно. Вместе с ледяным воздухом в комнату ворвался детский визг. Малышня в коротких тулупчиках каталась на санках с огромных сугробов. Слышался стук топора. Кто-то на кого-то кричал. За частоколом лошадка тащила заваленными мешками сани.
— Там внизу сугроб, — не унимался Костя. — Я всё же попробую.
— Не в трусах же! — взвизгнула Варя, и Костя с улыбкой потянулся за штанами, но взять не успел.
В дверь постучали, достаточно громко.
— Вы вставать думаете? — Сегодня акцент румына чувствовался меньше. — Мы дольше не можем держать завтрак горячим.
— Богдан, мне очень стыдно, но я погнул задвижку и без инструмента тут не справиться.
Костя сжался, приготовившись услышать привычный смешок, но из-за двери донёсся спокойный ответ:
— Открой окно. Я мигом.
— Оденься уже! — зыркнул на Варю Костя, но та не успела даже с кровати спрыгнуть, как наружная стена задрожала от удара. — Хоть одеялом укройся.
Она натянула его по самый нос, когда в окне появилась присыпанная снежком лохматая шевелюра румына.
— Сосульки сбивал, — опередил он вопрос про свою быстроту. — Лестница короткая. Слезать по ней не предлагаю.
И подтянувшись на руках, Богдан перевалился через окно, умудрившись не выронить ломик.
— Утро доброе, — бросил он, задержав на мгновение взгляд на спрятавшейся от него девушке.
От тёмно-синей рубахи и овчинного полушубка пахнуло морозцем.
— Нынче довольно тепло. В этих штанах спаритесь.
Румын махнул в сторону лыжных костюмов и прошёл к двери. Привстал на одно колено, ловко в два приёма вытянул гвозди, и задвижка полетела на пол.
— К вечеру поставлю новую. Не волнуйтесь, — обернулся он к кровати, глядя поверх Вариной головы на Костю.
— Не стоит беспокоиться, — бросил тот, чувствуя, что краснеет из-за всей этой дури с замком. — Нам это не важно.
— Это важно мне, — отрезал Богдан. — Я, кажется, вчера достаточно внятно объяснил, что на ночь лучше запираться. Не будете делать это сами, я запру вас на ключ, как маленьких детей. Да вы и есть дети. С вашим неуёмным любопытством. Однако в вашем возрасте оно уже непростительно. Одевайтесь и спускайтесь к завтраку. Нам ещё надо машину притащить.
Он поднял с пола задвижку и направился к окну.
— Не забудь закрыть, а то я здесь не протоплю. И ещё вопрос, — Богдан смерил Костю взглядом, и ему явно не приглянулась татуировка. — Ты всегда встречаешь людей голым? Или только мне так везёт?
Теперь Костя точно покраснел. Темнота и полотенце куда больше скрывали тело, чем солнце и эти узкие трусы. Что вылупился? Не нравится тигр? В другой раз волка набью, чуть не выкрикнул Костя.
— Прости за синяк, — Богдан опустил ему на плечо тяжёлую руку. — Я не нарочно.
Костя тут же отметил про себя, что пальцы Богдана были тёплыми, хотя работал тот явно без перчаток. Наврал про сосульки? Вновь почти спросил он румына. Они уже слишком долго глядели друг другу в глаза, будто, как в детстве, не желали проигрывать в “гляделки”. Чёрные глаза румына продолжали искриться смехом, а рука не покидала плеча. И тут Костя ахнул от боли и даже глаза прикрыл.