— Мамочка придет чуть позже и поцелует вас обоих на сон грядущий, — спокойно объявляет она. Гладит их по зардевшимся головам.
— Можно мне «Хай-Си»?[10] — вдруг визжит Дейл. — Можно? Можно? — Она скачет по комнате на комически сердитых ногах.
— Да, конечно, можно.
Далее — голоском поспокойнее, коварнее:
— Весь «Хай-Си»?
— Идите пока с Дэфни. Пожалуйста, мамочка занята. — Она близка к тому месту, где живет черная дрянь, ближе, чем ей хочется, к тому, чтобы сильно шлепнуть дочь по лицу. Она готова отправить их обоих в преисподнюю «Фишер-Прайс»[11] и тут улавливает еще один внутренний взгляд: Мама одета в тряпье, сношенное и прогнившее, как взлохмаченные пряди обмотки мумии, и сидит она, наподобие Шекспирова короля, на троне, сработанном из ободранных от коры веток деревьев и подвешенном в пылающем цилиндре бело-голубого света. На голове у нее либо рога, либо телевизионная антенна. Она поднимает ссохшееся свое тело, вот-вот заговорит… Виденье это чересчур ужасно, нельзя его созерцать. Ро откручивает оба крана и дает воде омыть ей руки.
Когда она возвращается к обществу, неуклюже задвигая дверь и ничего не расплескав на груженом подносе, беседа вдруг смолкает. Историю она читает у Джерри по лицу. Ладно, хочется выпалить ей, у меня дети. Что с того? Она передает кукурузные чипсы. Томми спрашивает, кто такая Дэфни. Джерри изучает меловые каракули и мазки стиралки, оставшиеся на синей доске, а неповоротливое солнце бредет домой после уроков. Ро погромыхивает игровыми кубиками льда в своей выпивке, печально смотрит в стакан.
— По-моему, эти дайкири слишком сладкие.
— О нет, — возражает Джерри, — отличные они. Все как надо.
— Джерри любит сахар, — говорит Томми. — У нее от него приходы.
— Воистину. — Запрокинув голову, она демонстрирует это долгим театральным глотком.
Ро созерцает Джерри с чрезмерно внимательным выражением того, кто на самом деле не слушает. Ее скрутило завистью, она воображает, как присваивает красоту этой другой женщины и прилагающиеся к ней силы, воображает, как ходит в ее латах день, неделю, сновидческое время упоительного возмездия. Она воображает, как воспримут на работе. Новую и улучшенную. Она воображает свою жизнь. Жизнь ее изменится. Целиком и полностью.
— Мммммм. — Томми раскусывает начо, с которого каплет, рука подставлена чашкой под подбородок. — Это фальшивый сыр?
Ро не знает, что ответить.
— Чтоб такое сделать, нужно брать только фальшивки, — поясняет он. — Настоящий никогда таким вкусным не бывает.
— Я честно не знаю, — отвечает она. — Что-то в банке, ставишь в микроволновку.
— Фальшивка, — одобрительно объявляет он. — Очень здорово. — Томми тянется еще за кусочком, откидывается на стуле так, чтобы открылся вид на максимально оголенные ноги Роды. Об этих ногах он думал, ведя сюда машину, и полагает, что еще долго и прибыльно может на них медитировать.
— Томми что угодно съест, — провозглашает Джерри, — если только оно привязано.
— Ну, — быстро говорит Ро, — может, лучше бы соус сделать самой, но, если честно, у меня не было времени.
— Ой нет, я не в том смысле… Прости, Ро, я совсем не это имела в виду. Они на самом деле очень даже. Такие мы и дома едим. — Она сует образчик себе в зубы и одобрительно жует.
— Не обращай внимания на даму с заиканием, — говорит Томми. — Она следующая в очереди за новым мозгом.
— Ладно, сладенький, варежку закрой.
Томми салютует своей жене влажным стаканом. Под столом смещаются и вытягиваются ноги. В молчании громкость фонового шума вздымается заметнее, где-то в поле слышимости воют и громыхают далекие гитары и барабаны.
— Детки-металлюги, — объясняет Ро, — новенькие у нас в квартале.
— Отпад, — говорит Томми.
Взгляд Джерри подчеркнуто смещается от ближайшего белого дома справа к ближайшему белому дому слева.
— Соседи! — восклицает она. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть.
— Да, — соглашается Ро, — иной день и впрямь это непереносимая клаустрофобия.
— Должно быть, это как жить в аквариуме. — Джерри понижает голос. — Подумать только, сколько народу может наблюдать за нами в эту минуту.
— Стараюсь не думать.
— А у нас там по ночам даже ничьих огоньков не видать.
— И никто не услышит, как ты кричишь, — нараспев произносит Томми голосом из фильма ужасов[12].
Джерри кривится и снова поворачивается к Ро.
10
«Hi-C» (c 1946) — фруктовый прохладительный напиток, выпускается подразделением компании «Кока-Кола».
11
«Fisher-Price» (с 1930) — американская компания, производящая развивающие игрушки для младенцев.
12
Парафраз рекламного лозунга фильма «Чужой» (1979) британского режиссера Ридли Скотта (р. 1937).