— Мамочка, ну еще совсем немного, я обещаю!
— Мы с тобой как договаривались? Ты чуть-чуть играешь и делаешь уроки. Иначе я лишу тебя доступа к компьютеру.
— Хорошо, мам, — голова шмыгнула носом.
Экраны разом погасли, а черная туша, лежавшая на полу, начала растворяться в воздухе. А потом и все вокруг — одно нажатие клавиши стерло мир Социума из памяти, а его Творец и Владыка уселся решать ненавистные задачи по прикладному программированию нейронных сетей…
Анна Калинкина
Упырь
Гарен прошелся по подвалу. Все было как обычно. Он поглядел, как Мина кормит детеныша. В углу, в клетке, сопел пойманный недавно бледный упырь. Гарену велели глаз с него не спускать. Он досадовал — сейчас пошел бы наверх с Миной и детенышем, погрелся бы на солнце. А приходится стеречь упыря. Ведь всем известно, что бледные упыри солнечного света боятся и живут в глубоких темных норах. Чего-то еще они боятся, но он забыл, а не мешало бы помнить на всякий случай.
Это был всего третий случай, когда бледного упыря удалось поймать живьем, и на него возлагали большие надежды. Надо было изучить эту породу и понять, возможен все же контакт или нет. А караулить надо было, потому что всем известно — упыри жуть какие зловредные, так и норовят либо тебе вред причинить, либо над собой что-нибудь сотворить, чтоб живыми в руки не даться. Вот и этот — от лучшей пищи морду воротит, знай скребет спину, и кто его знает, что ему в голову взбредет через минуту. Рот у него красный — может, правду про них рассказывают, что они кровью питаются? И воют жутко. Этот пока молчит. Все у них не так, дневного света боятся, на охоту выходят ночью. А днем чаще спят, но стеречь все равно надо.
Племя Гарена обитало в гигантских зданиях, когда-то построенных, а потом заброшенных древними богами. Возможно, боги прилетали из космоса, и легенда гласила, что когда-нибудь они вновь вернутся. Они оставили множество сооружений и предметов, назначение которых было его соплеменникам непонятно. В подвале, например, валялось множество штучек, похожих на копытца — у некоторых снизу были острые выросты. Ноги в них не помещались, а на руки надевать их было вроде и ни к чему. Правда, Гарен приспособился убивать ими шустрых серых животных — у них было нежное вкусное мясо, хотя и с неприятным привкусом.
А в другом здании, поблизости, разделенном внутри перегородками на маленькие отсеки, нашли кучу коробочек с белыми маленькими кругляшами и трубочек, из которых выдавливалась мягкая масса. Кое-кто попробовал. В результате у одних разболелись животы и головы, кто-то начал видеть странное, а некоторые никаких перемен не почувствовали.
Находили еще мягкие вещи, из которых хорошо было делать лежбище, и маленькие блестящие штучки, которые давали играть детенышам. Сложная жизнь была у обитавших здесь раньше — столько вещей им было нужно. Теперь вот ничего не нужно — только тепло да пища. Да от дождя где-нибудь укрыться.
А в здании поодаль жили не очень большие, но очень злобные звери с круглыми желтыми глазами. По ночам они жутко кричали «Ма-а-а-у!», и соплеменники Гарена тряслись от страха. Особенно когда один, при попытке его поймать, когтями располосовал ловцу весь бок. Похоже, страх этим малышам, покрытым мягкой шерстью, пятнистым или полосатым, был вовсе неведом. С тех пор странных зверей оставили в покое и старались держаться от них подальше.
Были здесь и животные покрупнее, но они, как ни странно, хорошо поддавались мысленному внушению. Например, здоровые твари с кожистыми крыльями, живущие на крышах зданий. С ними удавалось наладить контакт, пусть и самый примитивный. Самыми невосприимчивыми к контакту оказались небольшие желтоглазые животные и бледные упыри.
Гарен посмотрел на клетку. Упырь проснулся и следил за ним. Заметив взгляд Гарена, он отвернулся и яростно начал скрести спину — обычное его занятие. Гарен попробовал наладить с ним мысленный контакт, но почувствовал только его липкий страх.
«Бесполезно все это, — подумал Гарен. — Никогда нам с ними друг друга не понять. Оставили бы их в покое».
Но он и сам понимал — лучше с упырями что-то решить. Они проявляли агрессию. Однажды один из племени, Телур, решил отправиться в подземелья к бледным упырям, чтобы пробовать добиться взаимопонимания. Он так и не вернулся, и Гарен чувствовал, что больше они Телура никогда не увидят. Каждый раз при мысли о Телуре его охватывала тоска. Значит, Телура уже не было. Почти все они чувствовали, когда что-нибудь случалось с соплеменниками, только одни лучше, а другие хуже. Гарен был одним из самых чувствительных. Некоторые предлагали тогда пойти выручать Телура, пока не поздно, но все же не решились. Это означало бы начало открытой войны — долгой, кровопролитной и с неясным исходом, ибо бледные упыри были хитры и сильны, когда бой шел на их территории. А потом Гарен почувствовал тоску и понял, что поздно уже выручать, некого больше выручать. Но Телур был готов к этому. Он хотел попробовать наладить контакт любой ценой. Цену он и впрямь заплатил немалую, только все было напрасно.
Вообще-то бледные упыри чаще пасовали перед соплеменниками Гарена. Все дело в том, что у его племени была способность — существо иной породы при контакте с ними могло яснее разглядеть себя, свою сущность. А бледные упыри, видимо, даже сами для себя были настолько непривлекательны, что это зрелище вгоняло их в печаль. Они начинали кидаться друг на друга, многие совершали бессмысленные, необъяснимые действия. Но все равно они не сдавались. Упорства у них было не отнять.
День уже был в разгаре. Уже успела вернуться сверху Мина с детенышем. Гарен ненадолго оставил ее вместо себя возле клетки с упырем и поднялся наверх. Оглядел знакомый пейзаж. Справа возвышалась гигантских размеров круглая штуковина с множеством перекладин — одно из непонятных сооружений, оставленных древними богами. Теперь на нее иногда садились твари с кожистыми крыльями. Гарен думал, что боги, наверное, оставили эту штуковину как ориентир, чтобы издалека было заметно. Наверное, они собирались прилететь снова. Гарен знал — если пройти дальше, там, возле одного из зданий, будут их летательные аппараты. Наверное, они в нужный момент не могли взлететь или сломались, вот их и бросили здесь. А если обернуться и поглядеть назад, в небо вонзался шпиль башни, самой высокой из всех зданий, которые здесь видел Гарен. Тоже, наверное, для ориентира построена, а может, чтоб улавливать энергию. Или для того, чтобы боги издалека могли следить за тем, что здесь творится. Может, когда-нибудь соплеменники Гарена сумеют понять назначение всех этих странных предметов, хотя лететь они все равно никуда не собираются. Здесь тоже можно жить — вот только разобраться бы с бледными упырями.
Прямо перед ним находилось большое, правильной формы, овальное углубление, в котором во время сильных дождей скапливалась вода. Вокруг стояли безмолвные фигуры, желтые и блестящие, наверное, изображавшие богинь. В середине виднелась странная штуковина, ни на что толком не похожая. А дальше, за разбросанными тут и там редкими строениями, за брошенными летательными аппаратами, расстилались зеленые джунгли. Сейчас с той стороны приближались охотники — несли собранные съедобные растения. Наверное, удалось им собрать и жирных, серых, блестящих слизней — его любимое лакомство. Гарену очень хотелось пойти им навстречу, но пора было возвращаться в подвал — он боялся надолго оставлять Мину поблизости от упыря, хоть тот и в клетке. Они ведь жуть какие хитрые.
Гарен спустился в подвал. Все было в порядке. Упырь проснулся, но пока вел себя тихо.
Майор Иванов с отвращением глядел на миску, где копошились жирные слизни. Как это можно есть? Уж лучше сдохнуть, чем попробовать такое. Жуткая образина глядела на него из-за прутьев клетки.
— Цыц, — сказал майор Иванов. Почесался. Он уже который день не мылся и не брился, щетина отросла и кололась. Пропотевшую одежду тоже не было возможности сменить. Хорошо этим мутантам — могут вообще без одежды обходиться.