Позади раздались аплодисменты. Ученые обернулись и смотрели, как все остальные, включая нервно зажавшего обнажившимися в улыбке зубами сигару генерала Анкола, яростно хлопают в ладоши, выражая свою признательность выдающимся физикам, позволившим сделать государство непобедимым.
— Вы сделали это, господа! — заорал генерал. — Вы это сделали! Дьявол! Теперь мы покажем этим красным!
Хертберн угрюмо вперил взор в темноту пустынной ночи. Он вдруг почувствовал, как его мышление перевернулось с ног на голову. Еще пять с лишним минут назад доктор волновался за успех проекта. Надеялся, что все его и коллег расчёты верны. Ждал успеха от тестового взрыва. И вот теперь, когда все прошло как нельзя лучше, он почувствовал тревогу и странную мысль: «Лучше бы она не взорвалась».
Армейский лимузин цвета хаки, урча двигателем, ехал в ночи по пустынной дороге, освещая путь яркими круглыми глазами фар. Следом катил автобус той же расцветки. Все участники эксперимента возвращались в крохотный и сверхсекретный научный городок, в котором последние годы шла кропотливая работа, чьи результаты осветили час назад полуночную мглу пустыни. Генерал и четыре физика находились в лимузине. Анкол только что пролил шампанское из бокала, когда машина дернулась на очередном ухабе.
— Черт возьми, эти крысы из сената третий год откладывают мою заявку на ремонт полигонных дорог! — возмутился он, растирая платком влажное пятно на брюках. Затем военный повернулся назад, к ученым, так же держащим бокалы. — Господа! Давайте же выпьем за успех нашей миссии!
Хертберн задумчиво поглядел на хаос газовых пузырьков в бокале и произнес:
— Шоколадный батончик. Потом три стакана черного кофе. Теперь шампанское. У меня будет изжога.
— Дорогой Альберт! Вы вообразите лучше, какая изжога будет теперь у красных! — захохотал Анкол, отчего снова выплеснул напиток. — Ах, дьявол!
Свет фар выхватил во мгле впереди какие-то движущиеся силуэты. Лимузин остановился. Перед машиной возник вооруженный солдат из военной полиции. Следом двигались грузовики с карабинерами и машины с прожекторами.
— Какого дьявола! — зарычал генерал, раскрыв окно двери и впустив в прокуренный салон живительный воздух пустыни. Хотя, после взрыва, живительный ли он?..
— Сэр?! Сэр, простите, сэр, сэр! — Солдат вытянулся по стойке «смирно» у двери Анкола. — Сэр, вас хочет видеть начальник охраны периметра, сэр, сэр!
— А у него нет ног, чтобы подойти сюда, дьявол?!
— Сэр, есть, сэр! Сэр, но, сэр, это, сэр, конфиденциально, сэр. Сэр!
— А какие секреты могут быть о тех, кто работал над самым большим секретом долгие годы, дьявол?! — взревел генерал.
— Сэр, не могу знать, сэр! Сэр, это конфиденциально, сэр! СЭР!
— Дьявол! — Анкол все же вышел из машины и направился к ближайшему грузовику. Солдат не без труда скрыл свое удивление от мокрого пятна в паховой области форменных брюк генерала. О чем он подумал — неизвестно, но явно не о том, что Анкол пролил шампанское на дорожном ухабе.
Генерала не было минут десять или чуть больше. Ученые продолжали пить шампанское, пытаясь хоть что-то разглядеть в ночном сумраке и понять суть непонятных движений военных. Однако все было тщетно, поэтому им только и оставалось, что пить. Только Хертберн отчего-то тревожился больше других.
Наконец генерал вернулся. Сел в машину. Выругался в своей манере и закурил сигару.
— Поехали, — хмуро приказал он своему водителю. И — что особенно удивительно — ставить ученых в известность о том, что происходит на полигоне, где только что свершилась история и весь мир буквально вступил в новую эру, он не стал.
Альберт Хертберн вернулся домой только утром. Уже взошло светило, сменив темноту ночи за большими окнами коттеджа ярким изумрудным свечением сквозь листву палисадника. На пороге доктора встретила взволнованная жена. Поцеловала по обыкновению и вопросительно посмотрела в глаза.
— Как все прошло?
Хертберн угрюмо кивнул.
— Удачно, — устало вздохнул он.
— А я так волновалась.
— Отчего же?
— Ночью в поселке был такой переполох. Машины шумели, военные выкрикивали приказы. Даже сирена где-то выла. Я и подумала, что у вас что-то пошло не так.
— Переполох? Ночью? — Альберт задумался, вспомнив странную встречу с военными на пустынной дороге и озабоченную физиономию генерала после этой встречи.
— Да. Я подумала, что у тебя там проблемы. Волновалась очень. А соседка говорит, что красного шпиона ловили. А я думаю: откуда тут взяться красному шпиону?
— Действительно, — ученый почесал в затылке, еще сильнее взлохматив волосы.
— А ты почему такой невеселый, если все пошло хорошо? — спросила жена.
— Устал я, дорогая. И изжога у меня с ночи.
Глава 2
— Отлично господа! Просто отлично! — президент Найтмеир ходил по кабинету позади своего огромного кресла и периодически взмахивал руками, то ударяя ладони друг об друга, то яростно их потирая. — Вы молодцы! Вы прекрасно справились! Нация не забудет вашего вклада в защиту нации!
Перед ним за столом сидели представители сената, госдепартамента, ну и, разумеется, главные виновники торжества — ученые и командующий тем самым полигоном.
— Теперь никто не посмеет нам угрожать! — продолжал свои восторженные восклицания президент.
Министр обороны Хотхэд, напряженно сжимающий руками край стола, терпеливо позволял главе государства выплескивать свою радость по поводу успешных испытаний и заполнять этим восторгом овальный кабинет. Но наконец не выдержал и произнес:
— Отчего вы так в этом уверены, господин президент?
— То есть? Мистер Хотхэд, как вас понимать? — Найтмеир остановился и пристально посмотрел на министра. — Объяснитесь!
— Да, у нас теперь есть это оружие. И оно действует. Но отчего нашим врагам на нас не напасть? Что они знают об этом оружии? Если вы идете ночью в сквере и у вас за пазухой пятидесятый калибр, то бродяга с ножом не видит ваш пистолет. Все, о чем он думает, это ваш кошелек. И тем не менее вы же не прогуливаетесь по скверам, размахивая револьвером?
— Святые угодники! — взмахнул руками Найтмеир. — Ну что же вы хотите сказать, дорогой Хотхэд?! То, что никто в мире не знает о нашей пуф-бомбе, и потому она не остановит их агрессию?
— Именно, господин президент. Именно это я и хочу сказать.
— Ну, так мы сегодня же объявим на весь мир, во всех газетах и по радио о нашем чудо-оружии!
— И это будет похоже лишь на карточный блеф, господин президент. Более того. Карточный блеф будет выглядеть более убедительно!
— Так-так, продолжайте ход ваших мыслей, мистер Хотхэд.
— Нам нужна яркая и убедительная демонстрация пуф-бомбы миру. Вот тогда все наши враги будут знать о той мощи, что подарена Всевышним величайшей в мире нации.
— Учеными, — тихо пробормотал Хертберн.
— А действительно! — воскликнул президент. — Гениально, друг мой! Нам нужна демонстрация! Так, а мы с кем-нибудь воюем сейчас?
— Островная империя, господин президент, — кивнул министр обороны.
— Ах да! Действительно! И как там у нас дела?
— Скоро победим.
— А вот с этим погодите. Не спешите пока. Скажите, господин Хертберн, — президент обратился к Альберту, — в какой срок по вашим подсчетам промышленность сможет дать нашим ВВС хотя бы пару таких бомб в снаряженном для боевого применения виде?
Альберт вытаращил глаза на президента и нервно задергал головой, бросая взгляды на коллег и ища поддержки. Однако ни в чьих глазах он ее отчего-то не увидел.
— Простите, господин президент, при всем уважении… Но мы ведь создавали самое разрушительное в истории оружие только ради мира. А вы хотите применить его в войне?