И они — прошли!
С той стороны гермы было причудливо. В комнате идеально квадратной формы по стенам до самого потолка громоздились стеллажи, а на них — самые могущественные артефакты. Лузер с первого же взгляда узнал:
Сердца (Дезертира, Зоны и Львиное);
Змееныша;
Холодную Кровь;
Песочные Часы;
Пулю-Квант;
Полный Котелок Патронов;
Череп Мутанта;
Детектор Лжи;
Пищевую Цепочку;
Бумеранг;
Штык;
Спираль;
Клеймо Зоны;
Клин;
Коня Бледного
и даже наводящий ужас
Помет Кондора!
В центре же комнаты на постаменте черного камня стоял большой круглый аквариум. В нем лениво бултыхалось нечто растрепанное и лупоглазое, тускло-желтого цвета. Пол кругом был усыпан серым и мелкодисперсным, на первый взгляд — пеплом. Толщина слоя серого и мелкодисперсного была такая, что люди погружались в него до середины щиколотки.
«Ага! Еще двое! — раздался голос в голове каждого из побиранцев. — Ладно уж, коли приперлись, сыграем».
— Во что это? — прищурился многообещающе Прометей.
«Известно, во что. В загадки. Я вам — загадку, вы мне — ответ. Угадаете — награжу. Ошибетесь… тоже награжу».
— А смысл?
«Увидите. Только чур вопрос слушайте внимательно, повторять не буду. Итак, чего вам, сапиенсы, для комфортной жизни необходимо позарез? Из того, чего вы сейчас не имеете, хотя и вполне могли бы иметь?»
Мгновенно проведя ревизию снаряжения, Лузер завистливо покосился на забитую аккуратно снаряженными магазинами и гранатами разгрузку Семецкого и протянул:
— Боеприпасец обновить бы…
— Стой! Чересчур прос… — начал было Прометей, но было поздно.
«Ага! — возликовала лупоглазая тварь, баламутя воду в аквариуме облезлым хвостом. — Неверный ответ! И он награждается…»
Откуда-то сверху аккурат в темечко Лузера с треском ударила ветвистая молния. Миг — и храбрый побиранец со всем снаряжением осыпался на пол еще одной порцией серого мелкодисперсного вещества.
— Эх, Теодор! — вздохнул Прометей. Отчего-то мегатру рашнз был уверен: ни одно из находящихся в его распоряжении оружий не способно причинить ни малейшего вреда ни аквариуму и его обитателю, ни с лязгом захлопнувшейся герме. Даже Помет Кондора. А голос в сознании побиранца звучал, буквально сочась глумливым нетерпением:
«Твоя очередь! Вопрос помнишь? Цену знаешь? Валяй!»
И тогда Прометей Семецкий откашлялся и негромко проронил:
— Кого мне и впрямь не хватает, так это… пары десятков рыженьких.
«В смысле?»
— Девчонок. Люблю я их — страсть!
«Ага! Ответ неверный! И награждается…»
Вновь ударила молния. Но Прометей Семецкий как стоял, широко расставив могучие ноги, так и продолжал стоять.
«Это как?» — судя по звуку, обитатель аквариума поперхнулся.
— Понятия не имею, — пожал плечами герой. — Это же твоя игра. Ну, так что там с наградой?
«Погоди! Давай еще раз!» — потребовал голос.
— Пожалуйста! Ответ: рыженькие девчонки. Пара десятков. Не меньше.
Прошла тягостная минута.
«Ответ неверный, — провозгласил голос; правда, теперь уверенности в нем заметно поубавилось. — Награждается…»
Как и следовало ожидать, вторая молния также не причинила герою никакого вреда.
«Нет, ну что за гадство?!» — голос зазвучал плаксиво, явно давя на жалость.
— А я знаю? — зевнул Семецкий. — Ну что, бог любит троицу? Ответ: девчонки. Рыженькие. В количестве, не меньшем двадцати крошек.
На этот раз голос молчал чуть ли не полчаса. За это время побиранец успел хозяйственно ополовинить содержимое полок, слегка закусить и даже устроить сеанс быстрого сна.
«Я все проверил. И даже перепроверил. Многократно! — В голосе звучала тоска пополам с отчаянием. — Ошибка исключена. Ответ — неверный! А потому награждается…»
После третьей молнии в целой и невредимой голове Прометея раздались захлебывающиеся рыдания…
Снаружи бункера шел снег. Ничего прекраснее сгибающийся под тяжестью рюкзака с небывалым хабаром Лузер… впрочем, нет, снова Виннер — после такого-то! — в жизни не видел.
— И все-таки я не понимаю, — говорил он, с обожанием поглядывая на своего великого спутника, выкупившего оживление товарища за аннулирование одной из трех наград.
— Что именно? — приподнял бровь Семецкий.
— Ну, если правильный ответ был «отмена Трындэя и возвращения мира в последний день До», то почему?..
— Все очень просто, друг мой Теодор, — задумчиво покусывая сорванную на болоте травинку и время от времени сплевывая сочащийся из стебелька крайне смертоносный яд, ответствовал великий побиранец. — Дело в том, что я, должно быть, единственный, кто осознал и принял всем своим естеством очень простую вещь…
Прометей остановился, поманил к себе спутника, а когда тот приблизился вплотную, шепнул:
— Да кому мы с тобой нужны были в мире До? И самому этому миру? А? Ну вот то-то! А если мы ему не были нужны, то и сами без него как-нибудь обойдемся… Ладно, будь здоров! Было приятно. Может, когда-нибудь потом…
— И куда ты сейчас? — с трудом сдерживая слезы, поинтересовался Виннер.
Семецкий прищурился:
— Не имею понятия. Зато совершенно точно знаю — с кем!
А в снежной пелене августа 2044 года уже проступали силуэты бегущих к нему со всех ног четырех десятков рыженьких девиц…
Лев Жаков
Как Стопка с Кирзой к Монолиту ходили
В Зоне раннее утро, краешек солнца только показался над горизонтом. Птичьего чириканья не слышно в лесу, не треснет сучок под лапой мутанта. Мирное затишье — только на рассвете такое бывает.
Но чу! — трещат ветки. Кто осмелился нарушить утреннее безмолвие, когда даже часовые-монолитовцы на Радаре дремлют?
Из кустов лещины на поляну вываливаются двое. Один — мужичок под пятьдесят, плешивый, с красно-сизым носом, в драной «энцефалитке», на груди ремень «калаша». Другой выше его на две головы, молодой, в прохудившемся ватнике и стоптанных кирзовых сапогах, «калаш» он несет в руках. Звать их Стопка и Кирза.
— Все над нами смеются, — говорил Стопка, пересекая поляну и вламываясь в кусты на другой стороне.
— Ага, — Кирза мерил землю метровыми шагами.
— Посмотри на себя, весь обтрепался.
Молодой посмотрел и добавил:
— У меня приклад изолентой замотан. И в сапоге дырка.
— И у меня, — Стопка остановился на краю леса. Перед ними в туманной дымке стелилась болотистая равнина, из травы тут и там торчали обуглившиеся стволы. Вдалеке поднималась башня ЧАЭС.
Глядя туда, Стопка сказал:
— Надо попытать счастья в самом большом деле Зоны. — Он был неприятно серьезен и почему-то трезв. От осознания этого Кирза и сам протрезвел. — Судьба всегда была к нам жестока и несправедлива. Я хочу изменить это.
И он шагнул с холма. Кирза походулил за ним вниз по склону, спрашивая уже на ходу:
— Как это изменить?
— Балда! Мы идем куда?
— Я знаю, куда мы идем, — насупился Кирза. — К Исполнителю желаний.
— Во-от, — сказал Стопка. — Я там и загадаю. Чтобы нам, значица, счастье привалило. И везло всегда.
— Чего это вдруг? — не понял Кирза.
— Ты что, не веришь в наше счастье, молодой? — даже как-то обиделся старший. — Я, думаешь, не могу получить подарка от судьбы? Я столько страдал! С тобой вон связался… Чего ты ваще тогда со мной поперся? Вали назад, я и без тебя!..
Кирза боязливо оглянулся на строения Радара, торчащие из-за оставшегося позади леса.
— Не, чего же, я верю, — согласился он. — Вон, прошли же мы Выжигатель мозгов, и ничего. Значит, и нам повезти может, ага.
— Точно говорю. Я и не почувствовал ничего, когда мимо проходил. Башку только напекло малёха, да по ветерку быстро отпустило.
— Ага. Крепкие у нас, стало быть, мозги, водкой опаленные, куда там Выжигателю…
К ЧАЭС подошли уже вечером, уставшие, обляпанные грязью. Труба возвышалась над ними, словно полосатый господь бог. Кирза и Стопка остановились, задрали головы, разглядывая уходящую в облака громаду. Станция была обнесена бетонной стеной, поверху шли кольца колючей проволоки. Сталкеры проползли внутрь через пролом в стене и углубились в путаницу коридоров.