Шолом-Алейхем
С ярмарки
(Жизнеописание)
Часть первая
К чему романы, если сама жизнь – роман?
1. Почему именно «С ярмарки»
Нечто вроде предисловия. – Почему автор взялся писать свою биографию. – Шолом-Алейхем-писатель рассказывает историю Шолом-Алейхема-человека.
«С ярмарки» может называться повесть о жизни, которая подобна ярмарке. Каждый склонен по-своему с чем-либо сравнивать человеческую жизнь. Один столяр, например, как-то сказал: «Человек что столяр – столяр живет, живет, пока не умрет – так же и человек». От сапожника я как-то сам слышал, что жизнь человеческая подобна паре сапог: пока подошвы целы, сапоги остаются сапогами – но только подошвы износились, тут и сапогам конец. Извозчик, естественно, может сравнить человека с лошадью, не в обиду будь сказано. Поэтому нет ничего удивительного, что такому человеку, как я, который провел полсотни лет в сутолоке жизни, пришло в голову сравнить свое прошлое с ярмаркой.
Но я имел в виду и другое. Когда говорят «с ярмарки», подразумевают возвращение, или итог большой ярмарки. Человек, направляясь на ярмарку, полон надежд, он еще не знает, какие его ждут удачи, чего он добьется. Поэтому он летит стрелой, сломя голову – не задерживайте его, ему некогда! Когда же он возвращается с ярмарки, он уже знает, что приобрел, чего добился, и уже не мчится во весь дух – торопиться некуда. Он может отдать себе отчет во всем, ему точно известно, что дала ему ярмарка, и у него есть возможность ознакомить мир с ее результатами, рассказать спокойно, не спеша, с кем он встретился там, что видел и что слышал.
Друзья мои не раз упрекали меня за то, что я не беру на себя труда ознакомить публику с историей своей жизни. Пора, говорили они, это было бы весьма интересно. Я послушался добрых друзей и неоднократно принимался за работу, но всякий раз откладывал перо, пока… пока не настало время. Мне не исполнилось еще и пятидесяти лет, когда я удостоился встретиться лицом к лицу с его величеством ангелом смерти, и совсем не на шутку; я чуть-чуть не перебрался туда, откуда письмеца не напишешь, ничего не перешлешь и даже привета не передашь. Короче говоря, мне предстояло рассчитаться с этим миром, и тогда я сказал себе: «Вот теперь пришло время! Принимайся за дело и пиши, ибо никто не знает, что готовит тебе завтрашний день. Ты помрешь, а там придут люди, которые думают, что знают тебя насквозь, и начнут сочинять о тебе всякие небылицы. Зачем это тебе нужно? Возьмись за дело сам – ведь ты лучше всех себя знаешь – и расскажи, кто ты таков, напиши автобиографию!..»
Но легко сказать – «напиши автобиографию», не вымышленную, правдивую историю собственной жизни! Ведь это значит – дать читателю отчет о всей своей жизни, держать ответ перед всем светом. Видите ли, писать автобиографию и писать завещание – почти одно и то же. Это раз. И потом… человеку, когда он рассказывает о себе самом, трудно остаться на высоте и устоять против искушения порисоваться перед публикой, показать себя славным малым, которого хочется по щечке потрепать. Поэтому я избрал особую форму жизнеописания, форму романа, биографического романа. Я буду рассказывать о себе, как о другом человеке. Это значит, я, Шолом-Алейхем – писатель, расскажу правдивую биографию Шолом-Алейхема – человека, без церемоний, без прикрас, без рисовки, как рассказал бы совсем посторонний человек, который всюду его сопровождал, прошел с ним все семь кругов ада. И рассказывать я вам буду постепенно, по частям, отдельными историями или эпизодами, один за другим. И тот, кто дает человеку способность помнить все, что с ним происходило в жизни, да поможет мне не пропустить ничего из пережитого, что может представлять какой-либо интерес, а также – ни одного из людей, встреченных мною когда-либо на огромной ярмарке, где прошли пятьдесят лет моей жизни.
2. Родной город
Местечко Воронка – нечто вроде Касриловки.[1] – Легенда времен Мазепы. – Старая синагога, старое кладбище, две ярмарки.
Герой этого биографического романа рос и воспитывался в той самой Касриловке, которая уже отчасти знакома миру. Находится она, если вам угодно знать, в Малороссии, в Полтавской губернии, недалеко от старого исторического города Переяслава, и называется она не Касриловка, а Воронка. Так и запишите!
Мне бы собственно надо было назвать город, где герой родился, и год его рождения, как поступают все писатели-биографы. Но признаться – это меня не интересует. Меня занимает именно маленькая Касриловка, или Воронка, потому что никакой другой город в мире не врезался так моему герою в память, как благословенная Касриловка-Воронка, и ни один город в мире не был так мил его сердцу; настолько мил, что он не может его забыть и во веки веков не забудет.
И в самом деле, какой еще город во всем огромном мире – будь то Одесса или Париж, Лондон или Нью-Йорк – может похвастаться таким богатым и обширным базаром, с таким множеством еврейских лавок и лавчонок, со столькими прилавками, столиками, лотками, заваленными грудами свежих душистых яблок и груш, дынь и арбузов, которыми козы и свиньи в любую минуту но прочь бы полакомиться, если бы базарные торговки не вели с ними беспрестанной войны! А мы, мальчишки из хедеров,[2] тем охотнее отведали бы этих вкусных вещей, но они, увы, были нам недоступны.
Какой город обладает такой старой, сгорбившейся синагогой, с таким красивым оронкойдошем,[3] с резными львами на нем, совсем похожими на птиц, если бы не длинные языки и рога, в которые они трубят! В этой старой синагоге, рассказывают старики, наши деды заперлись от Мазепы – будь проклято имя его! – сидели в ней три дня и три ночи, облаченные в талесы,[4] и читали псалмы, чем спаслись от неминуемой смерти. Те же старики рассказывают, что старый раввин в свое время благословил эту синагогу, чтобы она не горела – и она не горит, какой бы ни бушевал кругом пожар.
В каком еще городе вы найдете такую баню? Она стоит на косогоре у самой реки, и вода в ее колодце никогда не иссякает. А река? Где еще в мире найдется река, в которой из поколения в поколение мальчишки-сорванцы из хедеров купаются, плещутся без конца, учатся плавать, ловят мелкую рыбешку и проделывают фокусы – любо смотреть! О старой бане, которая стоит на удивление всем, у стариков тоже есть что порассказать. В ней нашли когда-то повесившегося мужика. Он напился и повесился. Отсюда возник навет на евреев, будто они его повесили. Городу пришлось пострадать: не то собирались там высечь, не то в самом деле высекли самых почетных граждан. Я не хочу вникать в это, потому что не люблю печальных историй, даже если они относятся к давним временам.
Какой город обладает такой высокой горой, что ее вершина почти достигает облаков! А за горою, все это знают, зарыт клад еще со времен Хмельницкого. Сколько уж раз принимались откапывать этот клад, как рассказывают старики, но работу приходилось бросать, потому что натыкались на кости: руки, ноги и черепа людей в саванах. Очевидно, это были наши предки, и, возможно, мученики… Кто знает!
В каком городе встретите вы таких почтенных обывателей? Они как будто не более чем мелкие лавочники и шинкари и живут, казалось бы, только благодаря крестьянину и один за счет другого, и тем не менее держатся всегда с достоинством; у каждого свой угол, своя семья, свое место в синагоге, у восточной стены или против нее, – какая разница! И если кто-либо из них сам не очень знатный человек, не богач, то у него есть богатый или знатный родственник, о котором он не перестает твердить, не перестает рассказывать всякие чудеса, да такие, что голова кругом идет.
А какое здесь кладбище! Большое, древнее кладбище, где большая часть могил заросла травой и даже неизвестно, есть ли в них человеческие кости! Об этом кладбище можно было бы, конечно, кое-что порассказать, и не такие уж веселые истории, я сказал бы – даже весьма страшные истории, понятно о прошлом, о давних временах, но к ночи не стоит вспоминать о кладбище.
1
Вымышленное название местечка, где происходит действие большинства произведений Шолом-Алейхема.