Баллада о топоре
Я с любопытством оглядел топор.
– При Петре ковался?
Старик уловил недоверие. Он взял топор, вытер рубахой ржавые пятна.
– В музей сдавать не собираюсь… А вам не грех поспрошать людей, что за село наше такое… Лодка-то хороша в ходу?
Я похвалил лодку.
– То-то же, – сказал старик. – Полюбопытствуй насчет села… Ну пошли, Витек!
Старик смахнул щепки со штанов, соскреб ногтем лепешки ила. Белоголовый мальчишка спрятал в осоку весло, как заправский плотник, кинул топор на руку. Оставляя следы босых ног на песке, дед и внук пошли берегом в село…
Припоминаю сейчас все подробности этой июньской встречи. Помню утро, тихое и ласковое. На «окуневом месте» с дуба падали капли ночного дождя. От травы – пар. Весь луг у воды дымился теплым сырым туманом. Лучшей «зари» удильщик не пожелает. Клева, однако, не было. Я сменил десяток «верных мест» – хоть бы что!
– Как отрубило, – сказал мой сосед Федор-горбун и захлопал веслами к дому.
Горбун в этих местах почитается рыбным профессором. Уж если у него «отрубило»… Я смотал удочки и приготовился поднять со дна камень, служивший якорем.
– Уры-ык!..
– Если уж делать лодку, то чтоб лебедем шла.
Едва не задев удилище, над водой пронеслась большая серая птица.
Я давно знал: в лозняке за Кривошейкой есть у цапли гнездо. Иногда удавалось видеть, как голенастая птица караулит лягушек.
Кто-то потревожил цаплю. Она жалобно кричала и делала круги над мысом. Появились вороны, березовые ласточки, воробьи. Они комьями кидались сверху на серую неповоротливую птицу. Неистовый гвалт стоял у речки. Цапля по-прежнему делала круги…
– Кто тут? – окликнул я, раздвигая осоку.
На траве сидел безбородый старик в красной полинявшей рубахе, в старой, с поломанным козырьком кепке. Тут же, на поляне, сидели два косаря, сыновья деда.
– Аль самому лезть? – сказал старик с укоризной и поглядел на сыновей. – Михаил!..
Младший зашвырнул в реку цигарку и взялся за косу.
– Дался тебе, батя, этот ржавый обух. – Второй сын стал раздеваться, но, попробовав ногой воду, снова сел на траву.
– Не полезу. На кой он сдался! Вон новый топор бери…
Старик махнул рукой.
– Витюшка!.. Витюшка-а! – позвал он.
Минут через пять реку переплыл белобрысый мальчишка лет двенадцати.
– Топор уронил, Витек… Надо же дураку старому было взять… – Старик был искренне огорчен и расстроен.
Я скинул штаны и вместе с Витькой принялся нырять у осоки. Сыновьям стало неловко. Они поклали косы и тоже полезли в воду.
Глубина была изрядная. Мы трое быстро выдохлись, а Витька не переставал нырять и через час кинул на песок действительно никчемный на вид старый топоришко…
Март. Вчера небо и снег были синими. Сегодня опять по-зимнему кружится метель. Опять облака и ветер. Но это уже не та сплошная пелена, что была две недели назад. Все чаще мелькает солнце в разрывах, клочок синевы вдруг проглянул… И опять облака, тяжелые и торопливые. Они – как отголоски далекой битвы, которая началась уже где-то за горизонтом.
Сдает зима. В затишье орут воробьи. На окне в бутылке расцвели красноватые прутики вербы. Эту неделю я все чаще поглядываю на рюкзак. Мой старый спутник! Ему надоело висеть на гвозде. Он хочет, чтобы я пришил к нему потерянную летом пряжку и уже теперь положил на дно упругие мотки лесок, крючки, патронташ. Он очень стосковался по солнцу, обмяк, отсырел. Летом тонул однажды этот старый рюкзак, солнце выжгло на боках у него белесые пятна. Тяжело приходилось бедняге. Когда я осенью вешал его на гвоздь, он, кажется, был доволен – сколько же мотаться! А теперь, услыхав воробьиную драку на улице, затосковал, запросился с гвоздя старый бродяга. Ничего, дружище, теперь уж недолго ждать… Я засыпаю под свист метели.
Утром туч как не бывало. Опять синие тени и синее небо. Воробьи запивают завтрак капелью. Да, теперь уже скоро… Скоро я встречусь с тобой, древнее село у речки…
В село это из Воронежа можно попасть и «морем», и сушей. Если любите реку, садитесь на «катер». Так называют на пристани большую лодку с тракторным мотором. Прийти надо заранее, иначе не найдешь места среди корзинок, ведер, грибных лукошек. С базара, из города едут сельские бабы, и речная посудина бывает загружена доверху. Впрочем, местечко всегда находится и для собаки, и для ружья, и связку удочек пристроишь у борта.