Оборотень зарычал, сжимая руки в кулаки, а ведьма только слегка напрягла пальцы – и аккуратные ноготки начали стремительно превращаться в когти. Суккубы изменялись не только по желанию «клиента».
- Я смотрю, ты все семейство Булатовых перепробовала, раз говоришь с таким знанием дела, - сказал, как выплюнул, он.
- А то как же, - охотно закивала беловолосая. – Сам понимаешь, мы, шлюхи, такие – перед каждым встречным-поперечным ноги раздвигаем. Даже перед обиженными маленькими мальчиками, которых прокатили с должностью Вожака.
Мужчина зарычал так, что у нее на какое-то мгновение расширились от испуга глаза. Но она даже не двинулась с места – слишком хорошо в нее вдолбили принцип о хищниках и глупых жертвах, которые сами провоцируют зверя, начиная убегать.
- Уходи. Не желаю тебя больше видеть! – с трудом взяв голос и лицо под контроль, отчеканила Вольнович, весьма однозначно указывая на дверь. – Каждый из нас получил, что хотел, и пора с этим заканчивать.
- Ты такая… - прошипел мужчина, больше от растерянности и злости, чем от реального желания ее обидеть, - …стерва!
Суккуб лишь безразлично пожала плечами, распахивая входную дверь, которая с грохотом захлопнулась, стоило ему переступить порог, и чувствительно припечатала его по заднице.
Оборотень с досады пнул железные перила лестницы и сбежал вниз, а девушка устало прислонилась головой к бронированной двери, чувствуя себя выжатой, как лимон, хотя энергия вера бурлила в ней, как лава – вровень с краями кратера.
Называли ее и похуже, право слова. И вообще бывало куда противнее и грязнее. Все это можно пережить.
А вот прощать необязательно.
Комментарий к Первая. З - знакомство.
Ну-с, приступим)
========== Вторая. БЭ - будни экзорциста. ==========
Демоны живут в Аду?.. Скажите это им.
Константин: Повелитель тьмы.
Путём излюбленного опытного метода я выяснила, что засыпать в плохом настроении – дурная примета, ибо потом весь следующий день вы снова будете в плохом настроении, а это обычно чревато проблемами для окружающих. Моё душевное состояние было ни ужасным, ни кошмарным, ни мерзким, а именно плохим. То есть не настолько отвратительным, чтобы без видимых причин начать потрошить людей, но достаточно испорченным, чтобы всерьёз об этом задуматься.
И, естественно, звонок от отца Николая, разбудившего меня в семь утра, моего настроения не улучшил, а перспектива мчаться на другой конец города и вовсе заставила приглушенно зарычать в трубку. Как нечисть высшего порядка, я это вполне умела и при определённых обстоятельствах – например, вышеописанных – получалось у меня даже круче, чем у оборотней.
- Она дочка одного из наших священников, Лира, я не хотел бы обращаться к постороннему, - терпеливо, как сварливой теще, объяснял батюшка.
Будь я более бодрой и довольной жизнью, непременно бы сочувственно покивала, а так лишь грубо отрезала, чтобы ничего – никого! – не трогали и ждали на месте.
Когда собиралась, глянула мельком в зеркало и вдруг недоуменно нахмурилась. Я не поменялась. Вообще. И это заставило меня усмехнуться, но лишь на секунду.
Природа суккубов не статична. В прямом смысле. Мы меняемся по молчаливому желанию партнера, незаметно перетекая в тот образ, которое подсознания «клиента» считает идеальным. А для нас – это всего лишь способ выкачать максимальное количество энергии за один прием. И после этого мы можем вернуть себе исходный облик, но я вчера была так зла, что даже не вспомнила об этом.
Раньше я не менялась лишь с одним человеком – с Силачом стаи Булата. Он видел меня такой, какой я была от рождения, и нравилась ему именно так.
Теперь появился еще Стас.
Не зря Кирилл говорил, что оборотни видят дальше всего наносного.
Собраться и одеться – дело получаса, добраться – вдвое дольше. И почему священники не могут жить где-то поближе, чем морковкин заговень?!
Таксист содрал кругленькую сумму, особенно злобствуя из-за отсутствия у меня какого-либо желания заводить знакомство с таким потрясающим (видимо, отвратительным пивным животом) мечтой-мужчиной. Свинья. Бесят люди.
Именно в таком расположении духа я и распахнула калитку, ступая на небольшой, ухоженный дворик с асфальтированной дорожкой до двери и парочкой клумб под окнами. Одноэтажный и аккуратный дом с резными наличниками являл собой лучшие традиции славянской древности и стоял на отшибе. Через несколько километров от него начинался лес.
И вдруг нахмурилась. Мне что-то не понравилось. Что-то темное и почти материальное.
Я повела рукой, пытаясь нащупать энергетический след, и через секунду ощутила легкую, но неприятную пульсацию вроде той, что бывает на месте сломанного под мясо ногтя. Ухватила паршивку покрепче и пошла как по нитке. И оказалась у тех самых клумб.
Всякие там геоцинты, бархатцы и анютины глазки были примяты и поломаны, особенно в центре, но основное я уяснила, когда раздвинула всю эту растительность и обнаружила здоровенный след на влажной земле – он был здесь. Следил и вынюхивал. Я была точно уверена, ибо отпечаток вервольфа в промежуточной трансформации нельзя спутать ни с чем другим – высокая кость голени переходит в стопу, но такую маленькую и несоразмерную всему телу, что создается впечатление, будто оборотень стоит на носочках. Очень больших таких носочках. С пятисантиметровыми когтями.
Однако приглядевшись, поняла и другое – поверх животного отпечатка был след поменьше. Человеческий.
Детский.
Дверь была незаперта, меня ждали, поэтому зашла без стука. Внутри было довольно прохладно, что обычно свидетельствовало о нахождении в доме чего-то из нижнего мира, а еще пахло ладаном и какими-то травяными настойками.
Услышав стук каблуков по деревянному полу, ко мне навстречу вышла невысокая женщина средних лет с бледным, перепуганным лицом.
- Алира. – Сразу же протянула руку для знакомства. Ее пожали, но неуверенно и осторожно. – Где ребенок?
Меня молча повели вглубь дома, и чем дальше я шла, тем яснее понимала – моего совета не послушались и пытались изгнать демона сами. Вот что вы вечно лезете куда-то?!
Отец семейства дежурил рядом с дверью детской. Это был высокий, худощавый мужчина одного возраста с женой, с сухим, скуластым лицом и глубоко запавшими усталыми глазами. На нем было черное одеяние священника, он нервно теребил крест, висящий на груди. Увидев меня, он встал так, чтобы закрыть доступ к комнате. Лицо приняло строгое и суровое выражение.
Да что вы?.. Раньше нужно было возражать, когда позволяли ребенку шляться, где не попадя.
- Меня прислал отец Николай, - коротко и для себя максимально вежливо бросила я и рукой оттеснила его к стене.
Как любое сверхъестественное существо, я была значительно сильнее обычного человека, хоть и проигрывала по этому показателю вервольфам и вампирам.
Девчушка в изодранных на коленях штанах была привязана веревками к кровати. На запястьях вздулись волдыри, очевидно, путы смочили святой водой. Я едва заметно ухмыльнулась, зная, какого труда родителям стоило связать свою одержимую дочку. И это – не учитывая морально-сентиментальную часть процесса. На вид ей было лет двенадцать, и при взгляде на меня она зашипела.
Священник хотел что-то сказать, но я грубо захлопнула дверь перед его носом. Нет, я не была законченной грубиянкой, просто при изгнании беса мне не нужны накладки, к которым всегда приводит присутствие посторонних.
Я обвела комнату взглядом, отмечая закрытое плотными шторами окно, рядом с которым стояла кровать, и взяла с комода маленькое ручное зеркальце. Просто так, на всякий случай. А потом шагнула к пациентке.
От обычной девочки в ней осталась только оболочка. Все лицо было словно покрыто трещинами, волосы свалялись и стали жесткими и сухими даже на вид, а от всего тела едва ощутимо разило гарью и серой. М-м-м, прямиком из Ада наш красавчик, как я чую.