Айрин, видимо, высматривала меня. Когда я расплатилась с шофером и вышла из такси, она шла ко мне по дорожке, сопровождаемая джентльменом, который, должно быть, являлся Клайдом Гершем. Снова я была поражена аурой болезненности, которая ее окружала. Она была худой, как палка и, казалось, нетвердо держалась на ногах. Отрезное платье из зеленого шелка только подчеркивало неземную бледность ее кожи. Она явно что-то пыталась сделать со своей внешностью, но это мало помогло. Ее пудра была слишком персикового цвета, а фальшивые ресницы заставляли глаза выпрыгивать с лица. Густые румяна на щеках придавали ей вид больной лихорадкой.
— О, Кинси. Благослови вас Бог.
Она протянула ко мне дрожащие руки, которые были холодными на ощупь.
— Как дела, Айрин? Ничего нового?
— Боюсь, что нет. Полиция приняла заявление и они объявили это… как оно называется…
Заговорил Клайд.
— Розыск.
— Да, да. Патрульная машина будет объезжать район. Даже не знаю, что еще они могут сейчас сделать. Я просто больна.
Клайд снова заговорил, протягивая руку.
— Клайд Герш.
Айрин засуетилась.
— Ой, извините. Это мисс Миллоун. Не знаю, о чем я думаю.
Клайду Гершу было, наверное, под шестьдесят, лет на десять старше супруги. Он был высокий и сутулый, в дорого выглядевшем костюме, который висел на нем, как на вешалке.
У него были редеющие седые волосы, морщинистое лицо, брови озабоченно нахмурены.
Унылые черты человека, покорившегося судьбе. Состояние здоровья жены, реальное, или самовнушенное, должно было быть для него тяжелым испытанием. Он усвоил манеру усталого терпения. Я не имела ни малейшего понятия, чем он занимается. Что-то, подразумевающее гибкое расписание и кожаные туфли. Адвокат? Бухгалтер?
Мы пожали друг другу руки. Он сказал:
— Приятно познакомиться, мисс Миллоун. Жаль, что при таких обстоятельствах.
— Мне тоже. Я предпочитаю «Кинси», если не возражаете. Чем я могу помочь?
Он смущенно глянул на жену.
— Мы как раз это обсуждали. Я пытался убедить Айрин остаться здесь. Она может удерживать крепость, пока мы пойдем стучаться в двери. Я сказал директору этого богоугодного заведения, что подам в суд, если что-нибудь случится с Агнес…
Айрин послала ему взгляд.
— Мы можем поговорить об этом позже.
И мне:
— Дом престарелых просто прекрасный. Они думают, что мама, наверное растерялась, запуталась. Вы знаете, какая она своевольная, но я уверена, что с ней все в порядке…
— Конечно, — подтвердила я, хотя и сомневалась.
Выражение лица Клайда показывало, что он так же мало верит в это, как и я.
— Я сейчас ухожу, если хотите, присоединяйтесь, — сказал он.
— Я думаю, мы должны проверить дома по улице Конкорд, до Молина, а потом — на север.
Айрин заговорила:
— Я хочу пойти, Клайд. Я не останусь здесь одна.
На его лице промелькнуло раздражение, но он кивнул в знак согласия. Как бы он не протестовал раньше, теперь он уступил, возможно, из-за меня. Он напомнил мне родителя, не желающего наказывать ребенка на публике. Человек хочет хорошо выглядеть.
Я взглянула на улицу, в поисках Дица.
Айрин заметила мои колебания.
— Что-то не так, дорогая? Вы, кажется чем-то взволнованы.
— Я договорилась о встрече здесь. Не хочется просто так уходить.
— Мы можем подождать, если нужно.
Клайд нетерпеливо махнул рукой.
— Вы вдвоем делайте, что хотите. А я пошел. Я пойду по этой стороне, а вы можете — по той. Встретимся здесь через тридцать минут и посмотрим, что получилось.
Он небрежно чмокнул Айрин в щеку и ушел. Она с беспокойством провожала его взглядом.
Я ждала, что она что-нибудь скажет, но она не стала.
— Вы хотите сообщить кому-нибудь в доме престарелых, где мы будем?
— Не стоит. Диц разберется.
13
Мы начали с дома, расположенного по диагонали от дома престарелых. Как многие другие по соседству, он был построен основательно, наверное, в начале столетия. Двухэтажное здание, с широким фасадом, обшитым кедровыми пластинами, окрашенными в бледно-зеленый цвет. Далеко выступающее крыльцо располагалось точно посередине, в больших эркерах отражались ветви дубов. Когда мы шли по дорожке, мне показалось, что я видела движение в окне второго этажа.