«8 октября 1981 года два офицера полиции Лос-Анджелеса приехали на вызов по поводу нарушения порядка, в течение которого подозреваемый выстрелил из неопознанного полуавтоматического оружия в свою гражданскую жену. Когда полицейские попытались его разоружить, он выстрелил одному из них в лицо, что привело к смерти. Подозреваемый скрылся.»
Внизу были написаны имена двух детективов, которым было поручено дело, и несколько телефонных номеров для сообщения информации. Еще ниже была приписка жирным шрифтом:
Будьте добры проинформировать начальника полиции Лос-Анджелеса, Калифорния.
«Будьте добры убить этого гада при встрече», подумала я.
На третьем бюллетене была дата меньше двух месяцев назад.
«Требуется информация по делу об ограблении на один миллион долларов».
И это был снова он, на собирательном полицейском портрете, на этот раз с усами, которые он, должно быть, сбрил в промежутке. Согласно показаниям пострадавшего, подозреваемый следовал за оптовым продавцом золота до пункта обмена в ювелирном магазине в центре Лос-Анджелеса 25 марта, где отнял у пострадавшего золото, которое он переносил, на сумму 625000. Подозреваемый достал пистолет и ограбил пострадавшего и другого работника, на дополнительную сумму 346000 в золотых «гранулах» и 46000 наличными. Марка Мессинджера идентифицировали по отпечаткам пальцев.
Я пролистала оставшиеся бюллетени. Кажется, не было преступления, которого не смог бы совершить Марк Мессинджер, матерый преступник, специализировавшийся на убийствах, вооруженных ограблениях и нападениях со смертельным оружием. Кажется, он действовал в равной степени импульсивно и с жестокой силой. Он не занимался делами, требующими интеллекта, ничего тонкого и хитрого. Ограбление на миллион было, наверное, самым сложным его делом.
— Теперь мы знаем, почему он может себе позволить низкооплачиваемое убийство, — сказала я.
Диц постучал по бумаге, показывая на одну из нижних строчек. Там кратко сообщалось, что подозреваемый имеет родственников в Санта-Терезе.
— Вот откуда он знает Тирона Патти. Отсюда. Они вместе сидели в окружной тюрьме четыре года назад. Думаю, они поддерживали контакт.
— Полицейские говорили с его родственниками?
Диц кивнул.
— Безуспешно. Его отец клянется, что не разговаривал с сыном несколько лет. Возможно, врет, но с этим ничего не поделаешь. Долан говорит, что они прочли ему строгую лекцию об укрывательстве и помощи. Старик дал честное бойскаутское, что сообщит копам, если парень появится.
Я почувствовала, как у меня в животе завязывается узелок страха.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Давай поговорим, как с ним воевать.
— Завтра, — сказала я. — Сейчас я не в настроении.
— Пей чай и приводи себя в порядок. Увидимся внизу.
Генри принес сытную и успокаивающую еду: сочный мясной рулет с грибной подливкой, картофельное пюре, зеленые бобы, домашние булочки, свежий лимонный пирог с меренгами и кофе. Он ел с нами, говорил мало, глядя на меня встревоженными глазами. Диц, наверное, попросил его не бранить меня за уход из дома. Было ясно, что Генри хотелось пошуметь, но ему хватало ума держать рот закрытым. Я в любом случае чувствовала себя виноватой, как будто покушение на мою жизнь было чем-то, что я сама натворила. Генри изучил полицейские бюллетени, запоминая лицо Марка Мессинджера и детали преступлений, в которых он подозревался.
— Отвратительный тип. Вы упоминали маленького мальчика. Как он сюда вписывается? — спросил он Дица.
— Он похитил ребенка у своей гражданской жены. Ее зовут Рошель. Она работает в массажном салоне в Голливуде. Я недавно разговоривал с ней, и она в отчаянии. Мальчика зовут Эрик. Ему пять лет. Он ходил в детский сад, недалеко от дома. Мессинджер забрал его оттуда около восьми месяцев назад, и с тех пор она его не видела. У меня самого мальчики.
Я убью любого, кто к ним прикоснется.
Диц ел так же, как делал все остальное, с интенсивной сосредоточенностью. Когда он покончил с последним кусочком, откинулся назад, машинально постукивая по карману рубашки, где раньше держал сигареты. Я заметила, как он покачал головой, словно удивляясь сам себе.
Они перешли к другим темам: спорт, биржа, политические события. Пока они разговаривали, я собрала грязную посуду и отнесла на кухню. Набрала в раковину мыльной воды и запустила посуду туда. Нет ничего более умиротворяющего, чем мытье посуды, когда тебе необходимо изолировать себя от остальных. Это полезное и нужное дело, и успокаивает, как пенная ванна. На мгновение я почувствовала себя в безопасности. Неважно, если я никогда не выйду из квартиры. Что плохого в том, чтобы остаться прямо здесь? Я могу научиться готовить и убирать в доме. Я могу гладить одежду (если у меня будет какая-нибудь). Может быть, я научусь шить и мастерить поделки из палочек от эскимо. Я просто больше не хочу выходить из дома. Я начинала относиться к реальному миру, как к купанию в океане. У побережья Санта-Терезы тихоокеанская вода мрачная и холодная, кишащая НСО (неопознанными страшными объектами), которые могут вам сильно навредить: организмы, сделанные из желе и слизи, создания, покрытые корой, обладающие жалом и острыми клешнями, которые могут вырвать вам горло. Марк Мессинджер был таким же: злобным, неумолимым, бессердечным.