Он отвел нас в уголок, где стояли три больших кожаных кресла, под защитой трехметрового фикуса.
Диц захватил с собой фотокопии снимков Марка Мессинджера.
— Вот это парень, который нас волнует. Я бы хотел распространить их среди людей, которые будут сегодня обслуживать банкет.
Эббот бросил взгляд на фотографии и вернул их. У него были ясные голубые глаза, и он часто заглядывал в глаза другим.
— Мистер Диц, я должен вам напомнить, что мы не обладаем достаточными возможностями, чтобы предпринимать меры охраны высокого уровня для частных лиц. Мы работаем с Секретной Службой, когда возникает необходимость, но отель не может принять никакой ответственности в случае нежелательного инцидента. Мы здесь, в основном, для того, чтобы обеспечить безопасность наших зарегистрированных гостей. Мы будем рады сделать все, что можем, но больше этого я не могу ничего обещать.
Диц улыбнулся.
— Я понимаю. С нашей стороны это чистая предосторожность. Мы не ожидаем никаких проблем, но будет полезным обозначить некоторые вопросы, просто чтобы убедиться, что все идет как надо.
— Конечно.
Диц держался очень хорошо, непринужден, расслаблен. Должно быть, ему была действительно нужна помощь этого человека.
Эббот выглядел смущенным. Похоже, ему хотелось прикурить свою сигарету в мундштуке от золотой зажигалки Данхилл.
— Чем еще я могу помочь? Могу выделить одного своего человека.
— Не думаю, что это необходимо, но спасибо. У нас есть служащая Калифорния Фиделити, которая является на сегодня зарегистрированным гостем, Вера Липтон. Я бы хотел узнать номер ее комнаты и имена людей, занимающие две соседние комнаты. Вы можете что-нибудь для этого сделать?
Эббот обдумывал ответ. Под мягкими любезными манерами это был лед и кремень.
— Не вижу, почему нет.
Он встал и отправился к главной стойке. После короткого разговора со служащим, он записал что-то в маленькую кожаную записную книжку, которую достал из кармана.
Он вернулся, вырвал из книжки листок и протянул Дицу.
— Вы знаете какую-нибудь из этих пар? — спросил Диц.
— Я знаю обе. Кларки останавливались здесь много раз. Мистер и миссис Тайдерман — мои тетя и дядя.
Диц убрал бумажку и пожал Эбботу руку.
— Спасибо. Мы очень признательны.
— Рад был помочь.
Мы свернули в коридор справа, следуя за номерами комнат в убывающем порядке. Диц следил за коридором позади нас, не убирая руки с моего локтя.
Верина комната находилась в том же крыле, что и банкетный зал.
— Ты все это подстроил? — спросила я, когда увидела, как это близко.
— Я не хотел, чтобы ты разгуливала туда-сюда по всему отелю.
Он постучал. Последовала пауза. Я предполагала, что Вера подглядывает в дверной глазок.
Мы услышали звук отодвигаемой задвижки, и вот она, смотрит на нас в щель двери, закрытой на цепочку. На ней было зеленое шелковое кимоно, довольно широко распахнувшееся спереди.
Она глянула вниз и стянула разошедшиеся полы одной рукой.
— Я заперлась на цепочку. Правильно сделала?
Диц ответил.
— Ты умничка, Вера. А теперь впусти нас.
Она наклонила голову, пытаясь выглянуть в коридор.
— Откуда я знаю, что кто-нибудь не держит вас под дулом пистолета?
Диц засмеялся. Я озадаченно посмотрела на него. Я только один раз слышала, как он смеется.
— Тоже правильно, — сказал он.
Мне лично это не казалось таким уж правильным, но меня никто не спрашивал, не так ли?
Вера прикрыла дверь, сняла цепочку и впустила нас. Комната была огромной: кровать королевского размера, комод королевского размера, и королевского размера телевизор.
Доминирующим цветом был бледно-желтый: толстый бледно-желтый ковер, обои, с разбросанными по ним нежно-белыми японскими ирисами. Узор обоев повторялся на атласном покрывале и на шторах, раздвинутых и забранных бронзовыми держателями.
Прозрачные занавески были задернуты, свет за окном показывал, что комната выходит на подъездную дорожку. Два стула были обтянуты бледно-зеленой материей. Через дверь я заглянула в ванную, в которой продолжался цветовой замысел: ваза с белыми шелковыми цветами, толстые желтые полотенца, свернутые в плетеной корзинке.
Вера обозначила личное влияние на всех возможных поверхностях: сброшенная одежда валялась на кровати, вещи на вешалках висели на распахнутой дверце шкафа.
На комоде лежала косметика, возле раковины — термобигуди и щипцы для завивки, а на туалетном сиденье — мокрое полотенце. Раскрытый чемодан обнародовал пенистый беспорядок шифонового белья. Пара колготок была заброшена на один из стульев, и разлеглась там, с раздвинутыми ногами и хлопковой ромбовидной ластовицей, похожей на стрелу, указывающую вверх.