Айрин очень огорчало, что она не знает год рождения матери и не имеет понятия о том, где та родилась и как звали ее родителей, факты, который любой, обладающий хоть каплей интереса, должен знать назубок.
— Ради Бога, хватит мучать себя, — сказала я. — Давайте начнем сначала и посмотрим, что можно сделать. Может быть, вы знаете больше, чем думаете. Например, все говорили, что ей восемьдесят три года, так?
Айрин неуверенно кивнула, возможно желая, чтобы в анкете были вопросы с вариантами ответов. Я чувствовала, что она еще мучается от сознания собственной тупости.
— Айрин, вы не можете завалить этот тест. Что они могут сделать, отказаться ее хоронить?
Мне не хотелось быть грубой, но я надеялась, что Айрин отвлечется и перестанет жалеть себя.
Она ответила: — Я просто не хочу делать ошибки. Это важно, заполнить все верно. Это самое меньшее, что я могу сделать.
— Я понимаю, но конец света не наступит, если вы оставите что-то незаполненным. Мы знаем, что она была гражданкой США, так что давайте это запишем… Остальную информацию мы можем получить из вашего свидетельства о рождении. Там должно быть место рождения ваших родителей и их возраст на тот год, когда вы родились. Вы сможете его найти?
Она кивнула, высморкалась в носовой платок и убрала его в карман.
— Я почти уверена, что оно в ящике, вон там.
Она показала на веранду, которую использовала как кабинет.
— Там папка, в верхнем ящике, на ней написано «Важные документы».
— Не вставайте. Сидите здесь. Я найду.
Я пошла на веранду и выдвинула ящик. Толстая папка с надписью «Важные документы» лежала сверху. Я отнесла ее Айрин. Она вытащила свидетельство о рождении и передала мне. Я мельком взглянула на него, потом пригляделась.
— Это фотокопия. Что случилось с оригиналом?
— Понятия не имею. У меня всегда было только это.
— А как же вы получали паспорт? У вас тогда должна была быть заверенная копия.
— У меня нет паспорта. Он мне не нужен.
Я с удивлением уставилась на нее.
— Я думала, только у меня одной нет паспорта.
Казалось, она слабо защищается.
— Я не люблю путешествовать. Я всегда боялась заболеть и не получить надлежащую медицинскую помощь. Если Клайду было нужно ехать в командировку за границу, он ездил один. Это проблема?
Я догадывалась, что они с Клайдом не раз спорили на эту тему.
— Нет-нет, все в порядке. Просто мне показалось это странным. Откуда это у вас появилось?
Айрин закрыла рот и ее щеки залились краской, как будто к ней вдруг вернулось здоровье.
Сначала я думала, что она не ответит, но, в конце концов, она заговорила.
— Мама дала мне его, когда я училась в старших классах. Один из многих унизительных моментов моей жизни с ней. Мы писали автобиографии, и учительница велела нам начать с наших свидетельств о рождении. Я помню, что мама не смогла его найти, и я сдала свою работу без него. Учительница поставила мне плохую оценку, единственную, которую я когда-либо получила, что привело маму в ярость. Это было ужасно. Она принесла его на следующий день в школу и швырнула учительнице в лицо. Она была пьяна, конечно. Все мои одноклассники видели. Это было самым большим позором, через который мне пришлось пройти.
Я изучала ее с любопытством.
— А как насчет вашего отца? Где он был в это время?
— Я его не помню. Они с мамой разошлись, когда мне было три или четыре года. Он погиб на войне через несколько лет. Кажется, в 1943.
Я посмотрела на свидетельство о рождении, возвращаясь к работе. Нам действительно удалось кое-что найти. Айрин родилась в Браули, 12 марта 1936 года, в 2.30 утра. Ее отца звали Герберт Грей, место рождения Аризона, белый, 32 года, работал сварщиком в авиакомпании. Девичья фамилия Агнес была Брэнвелл, место рождения Калифорния, род занятий — домохозяйка.
— Замечательно, — сказала я, а затем прочитала следующую строчку.
— Ой, погодите, это странно. Тут говорится, что ей было двадцать три, когда вы родились, но тогда ей сейчас должно было быть… семьдесят? Что-то не то.
— Это, должно быть, опечатка, — сказала Айрин, придвигаясь ближе. Она взяла документ и всмотрелась в строчку.
— Оно выцвело с годами. Если маме было сейчас восемьдесят три, то когда я родилась, ей должно было быть тридцать шесть, а не двадцать три.
— Может быть, она была намного моложе, чем мы думали.
— Но не настолько. Ей не могло быть около семидесяти. Вы сами ее видели.
Я быстро обдумала ситуацию.