— Ну, насколько я понимаю, особой разницы нет.
— Конечно, есть! Так или иначе, но мы ошибались на тринадцать лет!
Я отключила свой темперамент. Нет смысла раздражаться.
— Все равно мы никак не можем подтвердить эту информацию. Оставьте эту графу пустой.
— Я не хочу, — сказала Айрин упрямо.
Я видела ее раньше в таком настроении и знала, какой неуступчивой она может быть.
— Как вам больше подходит. Это ваше дело.
Я услышала, как повернулся ключ в замке. Дверь открылась, и вошел Клайд, одетый в обычный костюм-тройку. Он держал картонную коробку, которую я принесла. Он подошел к дивану, пробормотал мне приветствие и поставил коробку на кофейный столик. Потом наклонился, чтобы поцеловать Айрин в щеку, ритуальный жест, без видимого тепла.
— Это стояло на крыльце.
— Это для Айрин. Я нашла эту коробку под трейлером Агнес, и ее переслали сюда. Пришло сегодня утром.
Я придвинула коробку, открыла ее и добралась до завернутых в газету чашек.
— Я не была уверена, удачное ли сейчас время, но это единственные вещи, не уничтоженные вандалами.
Я развернула одну чашку и передала Айрин. У основания фарфоровой ручки была тонкая трещина, но в остальном она казалась идеальной: бледно-розовые розочки, нарисованные вручную на белом поле, и все это уменьшено до детского размера. Айрин взглянула на нее с безразличием, а потом в ее лице что-то дрогнуло. Звук, казалось, вырвался из самой глубины ее естества. С внезапным криком отвращения, она отшвырнула чашку. Страх пронзил меня, как реакция на ее страх. Мы с Клайдом оба подскочили, я автоматически вскрикнула от удивления. Крик Айрин разрывал воздух, как спиральная мелодия ужаса. Как в замедленной съемке, чашка отскочила от края кофейного столика и аккуратно раскололсь пополам, как будто ее разрезали ножом.
Айрин поднялась на ноги, ее глаза стали огромными. Она задыхалась: частое, неглубокое дыхание, которое никак не могло доставить достаточно кислорода. Я увидела, что она падает, глаза сфокусированы на моем лице. Падая, она ухватилась за меня, ее тело, с головы до ног, сотрясла конвульсия. Клайд подхватил ее, двигаясь быстрее, чем я ожидала. Он уложил ее на спину на диван и приподнял ее ноги.
Джермайн влетела в комнату, с кухонным полотенцем в руках, с расширенными от волнения глазами.
— Что такое? Что случилось? О, Господи…
Глаза Айрин закатились, она подергивалась под действием собственного землетрясения, которое посылало свои шоковые волны сквозь ее хрупкое тело. Резкий запах мочи наполнил воздух. Клайд сдернул пиджак и стал рядом с ней на колени, пытаясь держать ее, чтобы она не причинила себе вреда. Джермайн стояла ошеломленная, крутя полотенце в больших темных руках, издавая обеспокоенные горловые звуки.
Понемногу приступ прошел. Айрин начала кашлять, сдавленный, непродуктивный звук, который в ответ вызвал у меня боль. За кашлем последовал высокий скрипучий звук, который помог мне собраться снова. Я взяла Айрин под правую руку и взглянула на Клайда.
— Давайте ее посадим. Ей будет легче дышать.
Мы подняли ее в сидячее положение, неожиданно неудобный маневр, учитывая, какой легкой она была. Она вряд ли весила больше сорока пяти килограммов, но была слабой и безвольной. Ее взгляд переходил с лица на лицо без узнавания. Было ясно, что она понятия не имеет, где находится и что произошло.
— Вызвать скорую помощь, мистер Клайд? — спросила Джермайн.
— Пока не надо. Давайте подождем. Кажется, она приходит в себя.
На лице Айрин выступил пот. Она слепо потянулась ко мне. Ее руки были холодными и влажными, как рыба, шевелящаяся на дне лодки.
Джермайн исчезла и появилась снова с холодной мокрой салфеткой, которую молча передала Клайду. Он протер лицо Айрин. Она начала издавать жалобные детские всхлипывания, как будто просыпалась после кошмара.
— Там были пауки. Я чувствовала запах пыли…
Клайд посмотрел на меня.
— Она всегда боялась пауков…
Я автоматически подняла половинки чашки, подумав, не увидела ли она что-то на донышке.
Я почти ожидала увидеть одного из старых дохлых пауков, лежащего на спинке, с ножками, прижатыми к животу, как цветок, закрывающийся в сумерки. Там не было ничего.
Айрин была безутешна.
— Краска текла по стене ужасными потеками. Фиалки погибли, и я так испугалась… Я не хотела быть плохой…
Клайд издавал успокаивающие звуки и гладил ее по руке.
— Айрин, все хорошо. Уже все в порядке. Я здесь.
Ее глаза были умоляющими, голос понизился до жалобного шепота.
— Это был мамин сервиз, с ее детства… Я не должна была с ним играть. Я пряталась, чтобы меня не шлепали. Почему она хранила его?