Дверь открылась. Диц загораживал Рошель, и достоинство не позволяло мне подпрыгнуть или встать на цыпочки, чтобы ее увидеть.
— Рошель? Я Роберт Диц. Это Кинси Миллоун.
— Здравствуйте. Заходите.
Я получила возможность взглянуть на Рошель Мессинджер, когда мы вошли в комнату мотеля.
— Спасибо, что приехали так быстро, — говорил Диц.
Не знаю, чего я ожидала. Признаюсь, я подвержена стереотипам, как любой человек. Мое представление о дамах, работающих в массажном салоне, сводится к определению неуклюжие, неопрятные и даже вульгарные. Татуировки меня бы не удивили… тяжелый зад, упакованный в джинсы, шпильки, неухоженные темные волосы, схваченые аптечной резинкой.
Рошель Мессинджер была моего роста, очень тоненькая. У нее были легкие светлые волосы, небрежная копна, которая, наверное, стоила ей 125 долларов. Ее лицо было идеальным овалом, с картин художников Возрождения. Безупречный цвет лица и светлые серо-зеленые глаза. Длинные пальцы унизаны серебряными кольцами, дорогими на вид.
Она была одета в светло-голубую шелковую блузку, подходящий по цвету шелковый блейзер и светло-голубые слаксы, подчеркивающие ее тонкую талию и узкие бедра.
От нее пахло нежной смесью жасмина и ландышей. В ее присутствии я чувствовала себя настолько же утонченной и женственной, как говяжий бок. Открыв рот, я боялась замычать.
Вместо этого, я выпалила:
— Господи, как вас угораздило связаться с таким куском дерьма, как Марк Мессинджер?
Она не ответила, но Диц повернулся и послал мне суровый взгляд.
— Но я правда хочу знать, — сказала я ему, защищаясь.
Рошель вступилась:
— Это ничего. Я понимаю ваше любопытство. Я встретила его на вечеринке в Палм Спрингз. В то время он работал телохранителем у одного известного артиста, и мне показалось, что у него есть класс. Как выяснилось, я ошибалась, но мы уже провели вместе выходные, и я была беременна…
— Эрик, — сказала я.
Она кивнула, почти незаметно.
— Это было шесть лет назад. Мне говорили, что я не могу иметь детей, так что, для меня это было чудом. Марк настаивал на женитьбе, но я не хотела становиться жертвой своей первоначальной ошибки. Когда Эрик родился, я даже не хотела, чтобы он увидел сына.
Тогда я уже знала, что это за тип. Он нанял авторитетного адвоката и вызвал меня в суд.
Суд разрешил ему навещать ребенка. Потом, это был только вопрос времени. Я знала, что он постарается забрать Эрика, но ничего не могла сделать.
Пока что, она оставила больше вопросов, чем дала ответов, но я решила, что пора отступить и дать возможность действовать Дицу. По молчаливому соглашению, это было его представление, в то время, как разговор с Бронфеном был моим. Диц пришел в рабочее состояние, его энергия возросла. Он начал щелкать пальцами правой руки по левой ладони.
— Когда вы с ним в последний раз разговаривали? — спросил он.
— С Марком? Восемь месяцев назад. В октябре он забрал Эрика из детского сада и повез его в Колорадо, предположительно, на неделю. Вскоре он позвонил и сказал, что не вернет его.
Он разрешает мальчику звонить мне время от времени, но обычно из телефонов-автоматов, и контакт слишком короткий, чтобы его можно было вычислить. Это первый раз, когда я знаю, где он. Я хочу вернуть своего ребенка.
Диц сказал, — Я уважаю ваше желание. Мы знаем, что у Марка есть здесь родственники. Они могут знать, где он?
Она презрительно усмехнулась.
— Это вряд ли. Отец отказался от него много лет назад, а мать умерла. Еще есть сестра, но мне не верится, что они общаются. Она сдала его полиции прошлый раз, когда он с ней связался.
— Других родственников нет? Друзей, к которым он мог обратиться?
Она покачала головой.
— Он всегда один. Не доверяет ни единой душе.
— Вы можете посоветовать, как на него выйти?
— Просто. Обзвоните большие отели. Полицейские меня допрашивали после того, как он ограбил ювелирный магазин. У него есть деньги, и поверьте мне, это человек, который умеет получать удовольствия от жизни. Он поселится в самой первоклассной гостинице в городе.
Диц спросил: — У вас есть телефонная книга?
Рошель подошла к тумбочке и открыла ящик. Диц уселся на край кровати и начал перелистывать страницы. Я могла сказать, что он умирает от желания закурить. Вообще, если бы я курила, то хотела бы закурить сама. Это была та самая кровать, где я застукала своего бывшего мужа с любовницей, во время рождественских праздников. Веселенькие получились праздники…