Наконец, Эрик очнулся.
— Папа?
— Привет, дружок. Как дела? Я пришел забрать тебя.
Рошель сказала:
— Марк, оставь его со мной. Я тебя умоляю. Он был у тебя восемь месяцев. Дай ему побыть со мной. Пожалуйста.
Несмотря на расстояние между нами, голоса были слышны хорошо.
— Ни за что, детка. Это мой ребенок. Хотя, вот что я скажу. Заключим сделку. Я получу Эрика. Вы получите Кинси. Достаточно честно?
Диц взглянул на Рошель.
— Он не причинит вреда Эрику…
Рошель набросилась на Дица.
— Заткнись! Это между нами.
— Он убьет ее, — сказал Диц.
— Мне плевать! — выпалила она.
Мессинджер вмешался.
— Извини, Диц, что прерываю, но ты ее никогда не переспоришь. Это упрямая стерва. Поверь, я знаю.
Диц молчал. Рошель обхватила Эрика руками и прижала к себе, почти так же, как Мессинджер держал меня.
Мессинджер наблюдал за Дицем.
— Ты молодец, приятель, что достаешь свой пистолет. Можешь ты это сделать? Я пока не хочу вышибить этой леди мозги. Я думал, вы захотите сначала попрощаться.
— Насколько серьезно ты предлагаешь сделку?
— Давай сначала разберемся с пистолетом, ладно? Потом будем торговаться. Должен тебе сказать, я нервничаю. У меня а.45, снятый с предохранителя и на курок надо надавить с силой всего килограмм. Тебе, наверное, лучше двигаться неторопливо.
Диц двигался, как в замедленной съемке, доставая пистолет из кобуры, которая была у него под спортивной курткой. Он извлек магазин и бросил на землю. Я слышала, как металл скрежетнул о цемент, когда он оттолкнул его ногой. Он бросил пистолет через плечо, в темноту. Поднял руки, ладонями наружу.
Мы с Дицем обменялись взглядом. Я чувствовала спиной, как напряжен Мессинджер. Мне было теплее стоять, прижатой к нему, и, если не шевелить головой, я почти не чувствовала дула у виска. Длина, его вместе с глушителем, мешала ему, он был вынужден держать пистолет под углом. Интересно, скоро он устанет?
Мессинджер, видимо, внимательно следил за Дицем.
— Очень хорошо. Теперь, почему бы тебе не убедить Рошель сотрудничать. Посмотрим, сумеешь ли ты ее уговорить, потому что, если нет, я собираюсь выполнить этот заказ на полторы тысячи.
Рошель сказала:
— Почему ты не спросишь Эрика, чего он хочет?
Тон Мессинджера был снисходительным.
— Потому что он слишком мал, чтобы принимать такое решение. Господи, Рошель. Я не могу поверить. Такое поведение делает тебя ужасной матерью, ты знаешь это? Если он останется с тобой, ты сделаешь его фруктом. Ладно, хватит молоть ерунду, давайте заключим сделку. Просто пошлите сюда Эрика, и посмотрим, что можно сделать.
Диц посмотрел на Рошель.
— Делайте, как он говорит.
Она ничего не ответила. Она смотрела на Мессинджера, потом перевела взгляд на меня.
— Я тебе не верю. Ты все равно ее убьешь.
— Нет, не убью, — отозвался он обиженно. — Я привез ее сюда, чтобы обменять. Я бы никогда не стал мошенничать в сделке, куда вовлечен мой ребенок. Ты что, с ума сошла?
Диц сказал Рошель:
— У вас будет другой шанс вернуть Эрика. Я обещаю. Мы вам поможем. Только сделайте это сейчас.
Даже на расстоянии было видно, как осунулось ее лицо. Она слегка подтолкнула Эрика.
— Иди…
Она начала плакать, держа руки в карманах плаща.
Эрик колебался, переводя взгляд с ее лица на лицо отца.
— Все в порядке, ангел, — сказала она.
Он быстро пошел к нам, голова опущена, лица не видно.
Мессинджер ухватил меня крепче, я почувствовала запах пота, сочившегося из его пор.
Казалось, время замедлилось, пока ребенок пересекал площадку. Я слышала только свист ветра.
Эрик подошел к нам. Я никогда не видела его так близко. Его личико было как с открытки, розовые щеки, голубые глаза, длинные ресницы. Такой уязвимый. Его уши слегка оттопыривались, а шейка казалась слишком тонкой.
— Не обижай ее, папа.
— Я не буду. Машина стоит с той стороны ангара. Подожди меня там. Вот ключи.
— Марк?
Голос Рошель звучал слабо, на фоне звука приземляющегося вдали самолета. Слезы текли по лицу.
— Можно мне поцеловать его на прощанье?
Я слышала, как он пробормотал — Боже.
Он повысил голос.
— Тогда иди сюда, только быстро.
Эрику он сказал:
— Подожди здесь маму, а потом иди в машину, как я сказал. Ты ужинал?
— Мы заезжали в Макдональдс, и я ел Биг Мак.
— Не могу поверить. Ты помнишь, что я говорил тебе про вредную еду?
Эрик кивнул, его глаза наполнились слезами. Было трудно понять, кого из родителей слушаться. В данный момент Рошель шла к нам, по прямой линии, ставя свои высокие каблучки один перед другим, как в школе моделей. За ее плечом Диц встретился со мной взглядом и ободряюще улыбнулся. Я не хотела видеть, как Диц умрет, не думала, что смогу это перенести, мне самой не хотелось жить, если до этого дойдет.