Через тринадцать минут я сидела в машине и выглядела, как взрослая, по крайней мере, надеялась на это.
Реабилитационный центр Рио Виста находился в центре жилого района, старое двухэтажное здание, выкрашенное в потускневший серо-бежевый цвет. Территория была окружена сетчатой оградой, широкие ворота открыты на автостоянку. Это место не было похоже ни на одну больницу, которые я видела. Нигде ни травинки, только потрескавшийся асфальт, на котором стояли машины.
Подходя к главному входу, я увидела на хрупком асфальте еле заметные круги и квадраты.
Только когда я вошла и стояла в фойе, до меня дошло, что это было. Игровая площадка.
Когда-то здесь была начальная школа. Линии были нанесены для игры в гандбол и тесербол.
Помещение было почти таким же, как начальная школа, в которую я ходила. Высокие потолки, деревянные полы, светильники, похожие на маленькие луны. Напротив меня, у стены, был питьевой фонтанчик, белый фарфор и блестящий хром, прикрепленный низко, рассчитанный на рост ребенка. Даже запах был тот же, овощного супа. На мгновение прошлое стало осязаемым, прикрыло реальность, как кусок целлофана, заслонив все.
Я испытала тот же приступ беспокойства, от которых страдала каждый день в юные годы.
Я не любила школу. Меня всегда подавляло количество опасностей, которые я чувствовала.
Начальная школа была опасной. Там происходили нескончаемые свершения: тесты по правописанию, географии и математике, домашние задания, опросы и заполнение рабочих тетрадей.
Каждое действие судилось и критиковалось, проверялось и получало оценку.
Единственным предметом, который мне нравился, была музыка, потому что можно было смотреть в книгу, хотя иногда, конечно, тебя заставляли вставать и петь в одиночку, что было смертью. Другие дети были даже хуже, чем учеба сама по себе. Я была маленькой для своих лет, всегда беззащитной перед нападками. Мои одноклассники были хитрыми и вероломными, когда дело касалось злых заговоров, которым они научились из телепередач.
И кто мог защитить меня? От учителей не было никакой помощи. Если я была расстроена, они наклонялись ко мне, и их лица заполняли поле моего зрения, как сорвавшиеся с орбит планеты, готовые врезаться в Землю. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, как должна была их беспокоить. Я была таким ребенком, который, по непонятной причине, вдруг начинает жалобно плакать или у которого начинается рвота. В особенно страшные дни я делала и то, и другое. К пятому классу у меня были проблемы почти непрерывно. Я не вела себя вызывающе — я была для этого слишком робкой, но я, действительно, не подчинялась правилам. Например, после обеда я пряталась в туалете, вместо того, чтобы идти обратно в класс. Я мечтала, чтобы меня исключили, воображая, что освобожусь от школы навсегда, если меня выкинут вон. Все это заканчивалось путешествиями в кабинет директора или бесконечными часами сидения на маленьком стуле в холле. Публичное наказание.
Иногда моя тетушка слетала в кабинет директора, как разящий ангел, описывая шесть кругов ада, через которые я должна была пройти за подобное нарушение. Вообще-то, в первый раз, получив такое наказание, я испытывала унижение, но потом мне это очень нравилось.
Было тихо. Я должна была быть одна. Никто не задавал вопросов и не заставлял меня писать на доске. На переменах другие дети едва меня замечали, стыдясь моего поведения.
— Мисс?
Я подняла глаза. На меня смотрела женщина в униформе медсестры. Я сфокусировалась на окружающем. Теперь я увидела, что коридор был заполнен людьми в инвалидных креслах.
Каждый был старым, несчастным и сгорбленным. Некоторые тупо уставились в пол, некоторые издавали мяукающие звуки. Одна женщина без конца сварливо повторяла: «Кто-нибудь, заберите меня отсюда…»
— Я ищу Агнес Грей.
— Пациентку или служащую?
— Пациентку. По крайней мере, она ею была пару месяцев назад.
— Обращайтесь в администрацию. — Она указала на офисы справа от меня. Я собралась, отбросив всю слабость и нерешительность. Может быть, жизнь — всего лишь прямая дорога от ужасов школы к ужасам дома престарелых.
Офис администрации располагался, наверное, там же, где когда-то был офис директора школы. В большом центральном холле было выделено застекленное помещение для посетителей, мебелированное деревянной скамейкой. Я ждала у стойки, пока из внутреннего офиса не появилась женщина с папками в обеих руках. Она заметила меня и повернулась с дежурной улыбкой.
— Вам помочь?
— Я на это надеюсь. Я разыскиваю женщину по имени Агнес Грей. Насколько мне известно, она была здесь пациенткой несколько месяцев назад.
Женщина немного поколебалась и спросила — Могу я узнать, с чем это связано?
Я решила попробовать сказать правду, не думая, чем это может закончиться. Я дала ей свою визитку и повторила историю об Айрин Герш, как она попросила меня навести справки о ее матери, закончив часто повторяемым вопросом — Не знаете ли вы, где она сейчас?
Она смотрела на меня некоторое время. Какие-то внутренние процессы вызвали изменения на ее лице, но я не имела ни малейшего понятия, как это связано с моим вопросом.
— Подождите минутку, пожалуйста.
— Конечно.
Она ушла во внутренний офис и вернулась с другой женщиной, которая представилась, как миссис Элси Хэйнс, администратор. Ей было, наверное, за шестьдесят, полная, с волосами, коротко подстриженными сзади и увенчанными на макушке накладкой из светло-коричневых локонов. Это делало ее лицо слишком большим для ее головы. Однако, она улыбалась мне довольно любезно.
— Мисс Миллоун, как приятно, — сказала она, протягивая руки. Рукопожатие заключалось в том, что она сделала из своих ладоней сэндвич, с моей правой рукой в качестве начинки.
— Я — миссис Хэйнс, но вы должны называть меня Элси. А теперь, чем мы можем вам помочь?
Это было подозрительным. При моей работе меня обычно так не принимают.
— Приятно познакомиться. Я пытаюсь найти женщину, по имени Агнес Грей. Я знаю, что ее перевели сюда из больницы Пионирз Мемориал.
— Это верно. Миссис Грей у нас с начала марта. Уверена, что вы захотите увидеть ее, поэтому я попросила главную медсестру отделения присоединиться к нам. Она отведет вас в комнату миссис Грей.
— Чудесно. Большое спасибо. Откровенно говоря, я не надеялась найти ее здесь. Наверное, думала, что ее уже выписали. С ней все в порядке?
— Да, конечно. Ей намного лучше… довольно хорошо… но нас беспокоит продолжение лечения. Мы не можем выписать пациента, которому некуда идти. Насколько нам известно, у миссис Грей нет постоянного адреса и она никогда не признавалась, что имеет родственников. Мы очень рады слышать, что у нее есть родственники в этом штате. Я уверена, что вы хотите оповестить миссис Грей и отдать распоряжения о переводе ее в соответствующее заведение в Санта-Терезе.
А-а. Я почувствовала, что киваю. Ее страховые деньги подходят к концу. Я постаралась выдавить из себя дежурную улыбку, не желая связывать Айрин Герш какими-либо обещаниями.
— Я не уверена, что захочет предпринять миссис Герш. Я обещала ей позвонить, как только выясню, что происходит. Ей, наверное, нужно поговорить с вами, прежде чем принимать решение, но я думаю, что она попросит меня привезти Агнес с собой в Санта-Терезу.
Миссис Хэйнс обменялась быстрым взглядом со своей ассистенткой.
— Какая-то проблема?
— Да нет.
Ее взгляд переместился на дверь.
— Это миссис Ренквист, главная медсестра. Я думаю, вы должны все обсудить именно с ней.
Мы прошли через очередной раунд представлений и объяснений. Миссис Ренквист было, наверное, сорок пять, худощавая и загорелая. С широким, добродушным ртом и темной, морщинистой кожей курильщицы. Ее темно-рыжие волосы были зачесаны назад и собраны в прическу в виде бублика, наверное, с помощью одной из этих нейлоновых штук, которые продают в магазинах Вулворт. Три женщины окружили меня, бормоча заверения, как светские монашки. Через несколько минут мы с миссис Ренквист вышли в коридор и направились в отделение.