И Мяндаш повторил тому человеку:
— Пусть охотники жалеют важенок и хирвасов дикарьих. Не будут жалеть — кончится им охота на дикаря! — так он сказал.
Это правда, было такое в досельные времена, давно, однако, было оно. При дедах еще, отец мой был молодой парень, он и рассказывал мне.
И сбылось же, не стали жалеть дикаря, много важенок выбивают, не берегут хирвасов... И вот нет охоты на дикаря. Видишь, то его слово пришло!
БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ
Жила старушка с сыном. Жили они, жили, мальчик вырос и стал взрослым парнем. Он задумал жениться.
— Поди, мама, сосватай мне невесту!
За невестой ходить матери легко. Отправилась старушка. Посваталась. От невесты дали слово:
— Есть место!
Пошли старушка с сыном в дом невесты. Их приняли хорошо: посадили в большой угол и угостили, как заведено со старины. И вот по-настоящему сосватались и начали пировать. Невеста среди пира вышла из дому. Стоит она, беседует с сестрицами и с подружками. Откуда ни возьмись вокруг нее завихрился ветер, поднялась пыль, рябь по озеру прошлась, и взвился в небо столб пыльный... Была девица — нет девицы. Бросились туда-сюда, куда девка делась?— нету девицы, нет засватанной невесты.
Вернулся парень домой один. Поутру встал обокраденный жених и сказал матери:
— Мама,— говорит,— испеки мне подорожников. Раз невеста потерялась, как мне, мама, жить? Я пойду искать мою суженую, мою пропавшую невесту.
Взял подорожники и отправился в путь.
Шел, шел и забрел он в топкие болота. Притомился, сел отдохнуть на кочку. Вдруг слышит: голос доносится издалека — кто-то кричит, спасенья просит. Он поспешил на голос. Глубокий мох проседает под ногой, посреди моха яма, окно озерное. Из нее-то слышен голос. Лег парень, распластался, в яму заглянул.
— Ты что?— спрашивает.
А там одна голова видна.
— В яму упал! Болото затягивает. Добрый человек, помоги мне.
Ну, парень веревку с себя размотал и один конец бросил в яму.
— Хватайся за веревку, да держись крепко, я тебя выдерну.
Ну, выбрался тот на землю и говорит:
— Теперь давай побратаемся, ты будешь мне старшим братом, а я тебе буду младшим. Где бы мы ни были, что бы ни случилось — будем выручать друг друга! Я тебе дарю мою саблю.
Парень саблю взял. И пошли они, каждый своей дорогой: спасенный — к северу, а парень — к югу.
Бабушкин сын шел и шел своим путем-дорогою, а от великих моховых болот никуда не мог уйти. Петлял он по болотам и вдоль и поперек не один день. Как-то вышел на простор, смотрит, а за моховым болотом, на высоком угоре, виден большой огонь.
— Ну,— говорит,—пойду на огонь. Устал я очень. Зайду в дом, отдохну. Может быть, попаду я к разбойникам в руки, а все ж таки крыша будет над головой.
И он пошел через мох, прямиком на огонь. Пришел к большому дому. Дверь открыл. В горенке бабушка сидит, левой рукой куделю сучит, в правой веретено вертит, пряжу прядет.
— Здравствуй, бабушка, куда бы мне влезть погреться, отдохнуть, и обсохнуть, да соснуть бы с устали?
— Да влазь,— говорит,— на печку к югу.
Забрался он на печку. Печка истоплена, тепло, как летом. Смотрит парень с печки, что бабушка делает? А бабушка прядет, прядет, да и задремлет, прядет, да и задремлет, прядет, прядет, да и задремлет.
Тишина вокруг, ни ветра, ни дождя; тихость над угором. Слышно, как травы растут.
Очнулась старушка и говорит:
— Скоро Нырьел, Север, со дождями падет. Скоро придут,— и принялась ужин готовить.
Парень слушает, что такое бормочет старая, а сам думает:
«Будут, вот-вот придут разбойники, живым не оставят!»
Вот и пришли, явились те, которых ждала старуха. Сходятся они сюда, в дом, все с разных сторон налетают, и у каждого свой ход. У них в доме четыре стены, четыре угла, четыре двери, четыре дыры по углам. Вот и влетают в них буйными ветрами эти разбойники. В дом влетит — смиренным парнем обернется и на свое место, за стол, усядется.
Собрались все восемь братьев-разбойников. Старуха питенье-еденье подает им, а сама говорит:
— Вы там где-то ходили да летали, а мне кусок мяса сам нашелся!
От этих слов поежился парень на печке, однако бежать уже поздно. Решил: будь что будет!
Молодцы между тем стали ужинать. Парень сидит на своей печке, ждет, уж не им ли будут закусывать? Глядь, а на месте старшего сидит тот человек, которого он из ямы выручил.
Поужинали. Двое молодцов, помоложе, встали и к нему на печку забрались, греются, тепла набираются. И не слышно их, и не видно, и не толкаются! А набольший среди этих разбойничков взял стул отдельный, посередь дома поставил, уселся и говорит:
— Ну, какой ты там есть, кусок мяса не пареный, не жареный, спускайся с печки вниз, сознавайся, какой от тебя прок?