Так унесло водой его золотую одежу!
Остался старик голый... ни старой, ни новой одежи на нем нет, одна кривая гремяха в руках.
Пошел он домой к своей старухе. Добрался кое-как, рассказывает, дескать, вот так-то и так-то.
— Нашел золотую одежу. Надел на себя, в ручей упал, золотое платье водой унесло, а сам-то я стою нагой, одна гремяха вот...
Стала старуха ему выговаривать:
— Зачем ты оделся на улице? Зачем пожадничал, без меня радовался. Принес бы домой, показал бы мне, мы бы вместе рассудили, как нам золотое платье сберечь. Ведь это платье нам было как золотой котел. А ты и золотое платье сгубил, и свое старое потерял.
И стали жить старик со старухой по-старому, только одежа на старике была уже вовсе драная и старая-престарая.
«РУГИ, РУГИ »[15]
Жили старик со старухой. Детей у них не было.
Ходит баба порозная.
- Это беда от попов,— говорит она.— Как пришел к нам первый поп на погост, как начал ходить по улицам и кричать «руги, руги», так и пропало это самое.
Ну, однако, живут они, поживают, попы по улице ходят. «Руги, руги,— кричат,— несите, бабы, руги...» Любят они, чтобы бабы им руги носили. Ну, и эта баба руги носила, отдавала все исправно. А все равно не брюхата.
Однажды она сидела дома, сети вязала да в окошко поглядывала, а на улице поп ходит.
— Руги, руги,— кричит,— несите, бабы, руги.
Ах, баба стала злая.
— В ём вся причина,— говорит.
Как ей от этого попа избавиться? Надо сделать — не кричал бы поп «руги, руги».
Кликнула старика и велела ему.
— Поди, старый, приведи сюда попа. Скажи ему, дескать, у меня старуха больная.
Пошел старик, догнал попа и говорит ему:
— Пойдем, отец, у меня старуха больная, пособи.
Пошел поп. Только им в двери войти, старик уже кричит:
— Вот, старуха, мы идем! — и двери открыл.
Тут старуха на попа мешок! Связали они попа, в мешок запихали, в кережу втиснули и у амбара поставили. Пусть стоит, на морозе помолчит. Ну вот, поп на морозе стоит, ничего не говорит.
Старуха у окна посиживает, на улицу поглядывает, сети чинит, своего старика с охоты поджидает. А сама нет-нет да и прислушается: не стукнет ли сынок? Нет, ничего не слышно. Тут-то в окошко глянула, а по улице опять поп идет. Идет поп и кричит:
- Руги, руги, несите бабы руги!..
Ох, тут баба подхватилась! Только старик в дом, а уж она ему приказ дает:
— Беги, зови попа, скажи: у меня старуха плоха.
Привел старик попа; только двери отворять, старик загодя кликнул:
— Вот, старуха, мы уже идем.
Тут она из-за двери выскочила, попа в мешок — хоп, запихали, в кережу утолкали, у амбарчика поставили. Пусть на морозе стоит, помолчит. Ну, и стали жить.
Живут-живут, а дитя нет и нет.
Вот и говорит старуха своему старику:
— Ох, старик, старик, ты, наверное, неисправный — почему у нас детей нет? Сам видишь: и попов нет, а и ребят тоже нет.
Только она эти слова сказала, как опять услышала, кричит пои на улице:
— Руги, руги, руги, несите бабы руги...
— Старик! Подай мешок, веди попа!
Ну, привел старик попа, опять его в мешок упрятали, в кережу втиснули и поставили на мороз. Пусть стоит, на морозе помолчит.
Ну, и стали жить, поджидать прибытку. Ждали, ждали, весна пришла. Солнышко стало пригревать.
Старуха одного дня вышла на улицу, а ей в нос нехороший дух ткнулся.
— Это что у тебя, старик, там плохо пахнет? Не сумел ты мясо сохранить! — кричит на весь погост. — Зря на охоту всю зиму ходил.
Старик молчит. Что сказать? Пахнет!
Несколько дней прошло, а тут идет по их улице русский мужичок. Вот старуха да старик зазвали его к себе, за стол усадили, накормили и напоили. Брагой и водкой так употчевали, что тот рассудок потерял. Тогда старуха говорит ему:
— Унеси, что у нас в мешке есть!
— А куда с ним?
— Да хоть в реку...
Взял мужик мешок, взвалил на плечи и понес. До реки дошел и вытряхнул мешок. Из мешка выпал поп и поплыл по реке.
Мужик, свое дело сделав, вернулся с пустым мешком к старикам. Те его угощают, вином потчуют без устали. Опять одурел русский мужик, и они ему новый мешок на плечи взвалили. Пошел он, до реки добрался, тряхнул — опять поп. Выпал поп и поплыл вниз по реке. Удивился мужик и пошел к своим старикам,—думал, они его еще угостят. А они третий мешок взвалили ему на плечи и говорят: