Именно там, в кудрявых зарослях сирени справа от озера я спасалась от насильников. Их было трое. Обкуренные чем-то трое парней увидели, как я шла с другого конца деревни домой. Они, словно волки, шли за мной следом, не отставая ни на шаг. Почуяв неладное, подгоняемая страхом преследования, я свернула на тропинку к Броду, думая, что успею убежать и спрятаться. Тем более у озера должна быть Варя, которая изъявила желание искупаться перед сном. Я не соизмерила их силы и свои. Они наоборот убыстрили шаг, нагоняя меня, как только почуяли, что ухожу в безлюдное место. А дальше началась погоня, где я кричала имя сестры. Эти звери были очень быстры, я еле успевала опережать их. Когда выбежала к Броду, то с холма сразу кинулась в кусты сирени, думая, что они меня потеряют из виду, что смогу переждать в зарослях. Но не тут-то было. Один из троих больше всех жаждал крови и боли, когда два его дружка отстали еще на холме. Ломая ветки, царапая руки, хлеща по ногам до крови и обжигаясь крапивой, я убегала от этого типа. Боже! Я никогда не забуду тот страх и панику. Даже воспоминаниям, когда я убегала от Саббатовцев и пыталась покончить жизнь самоубийством, прыгнув с крыши, не сравниться с этим.
Мне тогда было пятнадцать. Еще невинна и беззащитна. Он догнал меня и повалил на землю лицом вниз, я же издала истошный крик, который и услышала Варя – сестра словно почуяла, что мне нужна помощь. Пока эта скотина заламывала мне руки, пытаясь другой рукой стянуть мои шорты, Варя подскочила к нему сзади и послала такой мощный заряд магии, что он умер сразу же, корчась в конвульсиях, а по телу расцветала сине-фиолетовая сетка вен, как от удара молнии.
То была первая человеческая жертва Вари. Вторая была в этот же год, только зимой, дома, когда уже саму Варю пытался изнасиловать мамин хахаль. Правда, там все обошлось благополучно для обеих сторон: тот урод перенес инфаркт, благодаря тому, что мама пришла раньше с работы и сразу вызвала скорую, а сестренка осталась невредимой.
М да...
- Чего стоишь? Кого ждешь?
Веселый родной голос прерывает цепочку неприятных воспоминаний. Оборачиваюсь и вижу, как Варя идет, держась за руку с Кевином. Оба счастливые.
- Я тут подумал, что стоит отметить наш приезд! – Кевин показывает бутылку вина, которую держал в руке.
- А где фужеры?
- И это говорит та, которая упрекала меня в неприспосабливаемости к условиям жизни с вами. - Язвит Кевин в ответ. Он улыбается своей прекрасной улыбкой, а в ореховых глазах пляшут задорные огоньки. Тяжело слушать русский язык в его исполнении. Он все больше отрывается от Саббата и прошлой жизни. Еще чуть-чуть и действительно у нас будет Кеша, а не Кевин Ганн - шотландский мальчик из Блэкбёрна.
Он берет меня под руку, и мы все трое смотрим на водную гладь озера.
- Потрясающе! Меня окружают две самые очаровательные девушки в мире! Да еще и бутылка вина, закат, озеро…
Кевин произносит все так, будто только что сбылась его мечта. Это вызывает смех у нас с сестрой.
Мы спускаемся к водоему, после чего Кевин с помощью заклинания эффектно выталкивает пробку из голышка, словно в руках у него шампанское, а не простое вино. Варя закуривает, глядя на озеро, которое в закате стало огненным: наверное, на дне Брода черти разожгли свой инквизиторский костер.
Бутылка идет по рукам, где каждый делает глоток. Вино белое, сухое, от того и имеет кисловатый вкус – «вкус грусти», кажется, так его однажды определила сестра. Сейчас я согласна с этим. А что еще остается делать глупой девчонке возле Брода, которая потеряла любовь, но взамен обрела сестру? Только грустить…
- Помнишь? – Варя кивает на кусты сирени, в которых она спасла меня. Я киваю.
- А что там было? – по голосу Кевина ясно, что он ожидает какую-то пикантную подробность.
- Я там впервые убила человека.
Варя не говорит, а рубит своей честностью. Кевин смотрит на нее с некой примесью страха, недоверия и изумления. Я пытаюсь смягчить ответ сестры, открывая Ганну правду. Ведь он знает начало истории.
- Помнишь в Италии я убегала из клуба от вас? – Кевин кивает. Не удивлена. Как такое забыть? Думаю, он еще помнит по тому, что напилась там и танцевала с Рэйнольдом возле открытого пламени. А ведь это было свидание с Кевином, после которого планировалось, что он представит меня Светочу, как свою девушку. Но именно тогда всё пошло наперекосяк. Оденкирк окончательно заменил Ганна в моих мыслях, я уже не хотела ни с кем быть кроме него.