Очнулась, когда пришла в палату уборщица и громыхнула над ухом стальным ведром. Каким-то образом я смогла уснуть под всеобщее кряхтение, шарканье и храп. Сначала подумала, что обо мне забыли. Ощущение страшного повторенного кошмара. Я целый год провела в неизвестности в больнице Ливерпуля. Сейчас другой город, другая страна, у меня есть имя и память, но больница всё равно призвала меня, как свое порождение. Неужели всё повторится?
Но примерно через час врачи, будто вспомнили обо мне, и начали таскать на разные проверки и процедуры. А потом и вовсе перевели в одиночную палату с достижениями цивилизации в виде телевизора, холодильника и электрочайника. Я мельком видела Варвару, забегала Марго, которая по-матерински погладила по голове и пожелала скорейшего выздоровления, слышала, что Виктор сюда определил на пару дней, чтобы "отдохнула".
На руке ныла рана от ножа, которую мне зашили еще в скорой. На груди расцветали лиловые синяки от разрядов Виктора во время реанимации. И я снова подключена к капельнице. Вся эта суета и кудахтанье вокруг меня сильно утомила, что я провалилась в сон.
И снова слышу успокаивающий плеск воды о борта плавучего дома, шелест листвы, свежие порывы ветра, и запахи дерева и воды. Во сне я снова вернулась туда, куда хочу больше всего на свете – Китайский плавучий домик, который укрывал меня и успокаивал. Там мне было хорошо. Там были только счастливые воспоминания.
И чья-то осторожная рука касается моих волос, затем кто-то нежно проводит по шее костяшкой пальца, и вот я ловлю заботливую мужскую кисть и льну щекой к ладони.
Мне не надо оборачиваться. Я знаю, кто это – тот, который снится постоянно, тот, кто не покидает моих мыслей, тот, кого люблю.
- Мелани…
Его шепот такой родной. Такой реальный. Я оборачиваюсь и вижу его в лучах солнца. Улыбается. Смотрит с высоты роста и улыбается мне. Рэйнольд Оденкирк принимает меня в объятия, зарываясь носом в мои волосы, а я прячу свое лицо у него на груди.
- Прости меня. Пожалуйста, прости меня... – Шепчу то, чем болит сердце.
Я готова расплакаться. Рэйнольд отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. В его темно-серых с синевой светится любовь и нежность. Я вижу, как открываются его губы, чтобы что-то произнести в ответ…
Как вместо нежного любимого баритона Рэя, слышу ядовитый шепот Виктора:
- Сгинь!
И вот уже Савов обнимает меня и смотрит с хитрым прищуром. Улыбается и крепко держит. Не отпускает.
- Виктор? Ты что здесь делаешь?
- Считай, что перезапуск системы.
- Что?
В этот момент откуда-то сверху с небес доносится голос Варьки:
- Хм! Тоже мне нашел компьютер.
И я просыпаюсь. Первое, что вижу - потолок, состоящий из панелей, и жёлтые крашеные стены.
- Здравствуй, Аня. – Как продолжение сна, слышится рядом голос Савова. Оборачиваюсь и вижу его, сидящим на моей койке. За ним маячат Варя и Кевин.
- Привет. – Я приподнимаюсь и сажусь.
- А я тебе конфет принес и цветы.
На мои колени ложатся букет из бордовых роз и коробка с трюфелями. Конфеты тут же напоминают о Рэе и Париже. Будто снова слышу: «Одна конфета – один поцелуй». В горле сразу пересыхает от воспоминаний.
- Спасибо. Но что-то не хочется.
Я чуть отодвигаю злосчастный трюфель.
- А я тебе плеер принесла и ряженку с батоном. – Варя, как всегда, в своем репертуаре: издевается над романтическим порывом Савова. В холодильник кладется не только ряженка, но и колбаса, сыр, фрукты и много всего другого. Боже! Судя по провизии, они меня тут надолго запирают.
- Как прошла встреча? – Я должна быть милой с Виктором. Ведь он старается: букет купил, конфеты.
- Меня отправляют снова учительствовать.
- И когда?
- Наверное, как прибуду в Америку. Не думаю, что мы не будем видеться. Я же должен следить за невестой в своем клане. А то там парней куча. Еще уведут.
Как неожиданно! Я сразу вспоминаю, как часто бывал Савов на Начале. Хоть Виктор и говорит, что ему нравится быть педагогом, все равно ощущается некая нервозность и усталость от пребывания там. Я никогда не понимала его Темного - Джеймса Моргана, который маниакально оправлял его на Начало. Виктор говорит, что это дает ему хорошую прибыль: «Лучше преподавать и уставать, чем заниматься незаконными Химерскими делами».
- Что тебе снилось? – Вопрос Савова застает меня врасплох. Моментально вспоминаю такие желанные объятия Рэйнольда.
- Да так… Разное.
- Я там был?
Молчу, опустив глаза. Был. Еще как был! В самом конце испортил идеальный сон. Эх!
Горечь от того, что я так и не узнала, что хотел мне сказать Рэй, заедаю трюфелем. Савов встает и теперь общается с сестрой и Кевином. А я скорбно молчу: дано ли мне увидеть еще раз такой сон? Не то, что мне Рэйнольд не снится - нет, снится! Каждую ночь, но так реально у меня давно не было…