Звон вилок, шипение шампанского в бокале. Мы шутим, обсуждаем кулинарные способности нашего повара. Реджина, хохоча, просит подлить напитка в бокал. Среди этого гомона и семейного веселья, меня словно вырывает из реальности. Как бегун, который останавливается на дистанции и осматривает, сколько он пробежал и сколько еще впереди, так и я обвожу взглядом присутствующих, осознавая, как круто изменилась моя жизнь в очередной раз. Раньше, мальчишкой, я прозябал в своем маленьком мирке, где знал только вкус драк, пинков и обид. У меня был только один человек, который был мой от начала и до конца — Мириам, моя сестра, заменившая друзей, родителей и наставников. Мой маяк. Моя альфа и омега.
А теперь у меня столько близких людей, что даже стол в столовой не может всех вместить! Нет драк, нет голода, нет обид, только они — люди, на которые я могу положиться, которые не раз спасали мне жизнь. И среди них есть сосредоточие моей жизни — Мелани, о существовании которой два года назад я даже и не знал. Скажи кто тогда, что влюблюсь так, что готов буду жизнь за нее отдать, не поверил бы. Даже если бы это мне сказала сама Ева Валльде, чьи прогнозы все больше и больше стали сбываться.
— Мел, а что ты подарила Рэю?
Слышится хитрый голос Варвары, и я замечаю, как девушка внезапно вспыхивает румянцем, что невольно теряю нить разговора с Ахмедом и полностью переключаюсь на жену.
— Ничего. Хочу после ужина подарить… — И смущенно опускает взгляд.
На лице Варвары играет довольная ухмылка. Чувствую, что сам начинаю по-идиотски улыбаться, а воображение — рисовать разные эротические фантазии. Возникает острое желание оказаться с ней в домике, а не среди людей. Твою мать! Приходится напомнить, что за столом чтец мыслей.
— Так что ты говорил про расследования? — Я снова возвращаюсь к Ахмеду.
И погружаюсь в разговор о восстановлении Сената и нехватке Архивариусов, о вспыхивающих мятежах в Кланах, где погибли Главные и идет борьба за власть, о беглых преступниках, воспользовавшихся «парализацией» высшей власти Инициированных.
— А теперь я хочу поднять пост за своего любимого ученика Рэйнольда Оденкирка! — Реджина внезапно встает и поднимает бокал. Ее слегка пошатывает, что не скрывается от внимания Клаусснера. Он тихонько присвистнул и заигрывающе прошептал: «Мисс Хелмак! Осторожней с напитками».
- Да, Стефан! Передай Лауре, ее вино отменное!
И снова взрыв смеха.
— Итак! — Реджина возвращает наше внимание к себе. А я ощущаю стеснение: сейчас будут говорить про меня, поэтому набираю побольше воздуха в легкие перед неизбежностью сменить тему или смотаться отсюда.
— Рэйнольд, я помню тебя, когда ты попал ко мне в Саббат: дерзкий, наглый, злой. Ты напоминал молодого разъяренного волка, рвавшегося на охоту. Хотел доказать всем, что ты стоишь доверия и вложенных усилий.
С дальнего конца послышались сдавленные смешки: Курт что-то шепнул Романовой.
— Курт, я тебя тоже таскала к парикмахеру в силках. Забыл?
Теперь уже наша была очередь смеяться над Ганном Старшим. Теперь всё понятно, что именно он шепнул Романовой: вспомнил былое.
— Так или иначе, я вижу и знаю через, что ты прошел. Передо мной сидит уверенный, опасный, спокойный, с нормальной стрижкой, Охотник!
Я смеюсь, ловя изумленный взгляд Мелани. Да, она же не знает, какой я был лохматый, считавший свои длинные взъерошенные волосы очень крутыми. Невольно вспоминаю, как бесил Мириам, отказываясь постричься. И да, Реджина применила свою колдовскую силу, затащив меня к своему стилисту.
— Мириам тобой бы гордилась… — Светоч поймала образ сестры в моих мыслях, озвучив горечь ее потери. — Так же гордилась бы, как и Варлак.
А вот это было больнее. Недавняя страшная утрата, которая никак не укладывалась в моей голове. Я долго не верил и не мог осознать, что его нет, пока со Стефаном не посетили его могилу. Несмотря на то, что Варлак был моим учителем и Романовой, он был также близок всем присутствующим: сколько охот был проведено совместно с учениками Саббата. А через сколько передряг мы прошли вместе! После смерти одного из опасных Инквизиторов, учитель Клаусснера и напарник Варлака, как я со Стефом — Матеуш Грасс ушел на покой и отказывался от любых предлагаемых ему Сенатом дел.