— А теперь берешь его вторую руку и закрываешь наручники.
Я уже смиренно поддаюсь ему, не скрывая своего раздражения. Все хохочут, наблюдая за нами, кто-то даже начинает аплодировать.
— Отлично смотритесь, мальчики! — Доносится голос Варвары, затем щелчок фотокамеры. Обернувшись, вижу, что она уже снимает нас на свой телефон. Кровь резко приливает к моим щекам. Чувствую себя клоуном! Но не успеваю отреагировать, как ощущаю родное прикосновение к запястьям: ее пальцы ловко освобождают меня из пушисто-розового захвата.
— Руки надо не за спину, а к кровати… — Тихо произносит Мел Стефану, что теперь настает моя очередь смущаться.
Все присутствующие начинают неприлично шутить и издавать возгласы. А я ищу взгляд жены, чтобы понять насколько она серьезно? Лукавый взгляд — и я повержен.
— Отложим их пока… — Шепчу, чтобы никто не услышал, не сводя глаз с ее хитрой мордашки, а сам запихиваю наручники в карман.
— Эй! Влюбленные! Отвлекитесь! — Заныл Ганн. Но Стеф играючи толкает его в бок:
— Не завидуй! Будет у тебя день рождение, мы и тебе подарим наручники.
— Рэй, ты продолжишь осмотр подарков?
— Зачем? Мой подарок уже сделал ваши! — Заливается Варвара, прячась в объятиях сонного Кевина.
— Эй! Кто пустил сюда Химеру?
Пока они отвлеклись, я возвращаюсь к кейсу. Теперь я вижу перед собой два черных Вальтера PPS — явно подарок Курта. Отличные девятимиллиметрового калибра пистолеты. Самые тонкие в мире.
— Спасибо! — Я благодарю от всей души, вынимая Вальтер и вставляя в него карабин. Непривычно. Он легче Ругеров и меньше в размере. — Как у Джеймс Бонда!
— Один минус, патронов у тебя теперь будет намного меньше, а значит права на осечку тоже.
— На сколько?
— Почти на десять. Тут только восемь патронов.
Я киваю. Да, плохо. В Ругерах семнадцать.
— И еще, если ты заметил, ручных предохранителей на нем нет, только автоматический на спусковом крючке.
И снова киваю, чувствуя, что радости немного поубавилось.
— Всё равно, спасибо. Сработаемся!
Убираю пистолет в кейс. Следующее, что беру — это силковый фонарь: сначала поражен, что он не новый и уже поцарапан кем-то, местами помят, а кое-где сошла краска. И тут осознаю, чей он. Ком встает в горле. Стою, как истукан, и смотрю на него, скорбно молча.
— Думаю, Варлак хотел бы, чтобы он был у тебя. — Слышится тихий голос Романовой, которая участвовала в сражении в ту ночь — в ту проклятую ночь, когда мои товарищи пытались сдержать Химер и меня — предателя.
— Я не могу его принять…
— Можешь. — Анна смотрит на меня своими зелеными глазами, будто сверлом сверлит. — Ты должен.
— Я не был с вами в тот день…
Тишина в зале такая, что можно подумать я оглох. Чья-то ладонь тяжело ложится на плечо и сжимает в знак сочувствия.
— Не вини себя… — Неожиданно звучит голос Курта.
— Ты знаешь, что мы думаем о той ночи. — Вторит ему Реджина.
Да. Знаю.
Мне не раз доводилось слышать на суде, что я был в числе Химер со стеклянным взглядом, не откликался на свое имя и никого не узнавал.
Мне не раз доводилось доказывать, через магические проверки, что я был под воздействием.
Мне не раз доводилось слышать слово «предатель».
Я ищу глазами Мелани и встречаю открытый сочувствующий взгляд. Вот, кто знает, что я чувствую. Она знает мои угрызения совести. Собственно, как и Стефан, с которым ездили на могилу к Варлаку. Обычная надгробная плита в газончике рядом с сотней таких же, под которой в гробу лежит то, что осталось от моего преподавателя.
Я откладываю фонарь в сторону, бормоча какие-то слова благодарности, а перед глазами стоит воспоминание: кладбищенский ровно постриженный газон и ряды-ряды однотипных камней…
— Открой. Там, кажется, что-то важное. — Мел пытается меня отвлечь, протягивая выложенный из кейса конверт из красной бархатной бумаги.
Я благодарно принимаю. Сначала мне в руку выскальзывает открытка с надписью: «Зажги в свой День Рождения!»
А затем я увидел листы испещрённые черными рядами букв. Мелани прижимается ко мне и читает текст на бумаге.
— Боже! Это же… — Через минуту и я осознаю, что это за бумага. Смотрю на молчаливого Валльде, стоящего в стороне рядом с Ниной. Они оба сейчас напоминают пару с картины «американскую готика», только вместо вил у Ноя в руке бокал шампанского. Валльде откашливается и берет слово:
— Да. Это наш с Ниной подарок тебе и Мелани. Мы решили, что с помощью разрешения Сената работа с благоустройством дома на озере пойдет быстрее.
— Спасибо! — Мелани в восторге кидается обнимать Нину и Ноя. Я же, улыбаясь, жму ему руку и благодарю Субботину.
— Что там? — Не выдерживает Стефан. Мел тем временем в восторге подбегает к Варе и дает ей прочитать.
— Разрешение от Сената на строительные работы с помощью магии Инициированных. — Поясняет Ной. Все восторженно поздравляют и изумляются. Если честно, я сам в шоке. Не знаю, что сделали Ной и Нина, но такая бумага не просто редкость, а исключение из правил! Я всю голову сломал, как транспортировать технику, где брать рабочих, чтобы отстроить по макету новый дом без магии и воздействий на смертных. А тут благословление от Старейшин! Значит, я могу использовать гипноз, заклинания, порталы и услуги Янусов. Потрясающе!
— Это еще не всё. Ты забыл про мой подарок. — Звучит голос Реджины в этом возбужденном радостном гуле.
Светоч кивком указывает на бумаги. Мелани, которая с удовольствием перечитывает строчки разрешения, озадаченно начинает перелистывать документы и ее искрящаяся счастьем улыбка тут же гаснет. Она замирает на вдохе, а затем, натянуто улыбаясь, протягивает мне последний лист. Озадаченно взяв в руки, читаю: