— Ты не знаешь, где этого мистера найти?
Этот вопрос застает ее врасплох. Ма глупо моргает глазами, будто кукла. Очередное замыкание в ее бестолковой черепной коробке.
— Там… документы… все в документах…
— Где они?
— Внизу…
Понятно. Надо искать либо в зале, либо в кухне. Наверное, валяются где-то на виду, вряд ли она додумалась их положить в коробку к другим важным документам, за которыми так бережно следит Мириам. Я разворачиваюсь и иду к выходу. Ма следует за мной и пытается впихнуть мне джинсы. Я резко останавливаюсь, что она, не ожидая этого, врезается плечом в шкаф. Тут же вспыхивает легкий отголосок ее боли в моей руке.
— И кстати, мне уже четырнадцать.
Я вижу, как снова у нее тупеет взгляд. Эта овца забыла даже дату моего рождения. Я вообще удивляюсь, как она помнит наши имена, потому что постоянно обзывается. Две недели назад мне стукнуло четырнадцать.
Пролетев по лестнице вниз, я мечусь по дому в поисках договора под гневные выкрики Роджера и блеяние Ма.
— Где ты его оставила?
— Тупорылый мальчишка, вон отсюда, иди в школу! Ты должен быть там!
— Сопляк! Мы еще не разобрались! Ты считаешь себя слишком умным?
Роджер ловко протягивает свою шершавую квадратную ладонь, чтобы схватить меня, но промахивается. Увернувшись, я снова иду в зал, вихрем кружа по комнате и выискивая хоть что-то необычное. Есть! Как я и предполагал: договор со странным знаком на обложке был бесцеремонно кинут на грязный столик между журналом трехлетней давности и пепельницей, на нем россыпью, будто маленькие пустые лодочки, валялась шелуха от фисташек. Не мешкая, я хватаю документы и почти сшибаю с ног Роджера, когда бегу к выходу. Прижимая к себе бумаги, я, несясь вдоль улицы, ощущаю, как воздух опаляет горло, а земля бьет по пяткам. Только, когда до «Таверны» остается пара метров, до меня доходит, куда я бегу. Но наше с Мириам убежище теперь не безопасно… Как вкопанный, встав на улице и глупо озираясь, пытаюсь сообразить, что делать дальше.
— Рэй? — Это противный девчачий голосок проходится по нервам, как игла по стеклу. Обернувшись, вижу на крыльце дома, новенькую, зябко кутающуюся в клетчатую рубашку большого размера.
Я тупо пялюсь на нее. В моей голове пустота. Будто похмелье и весь этот утренний бред выбили последние разумные мысли, кроме одной: «Нужно прочитать документы и бежать в полицию!».
— Рэй? С тобой все в порядке? — Она опасливо смотрит на меня и мой вид, где чистый теплый свитер сестры ужасно смотрится с грязными джинсами.
Я верчу головой в поисках ответах. Напротив зияющей темнотой с заколоченными окнами «Таверна» пугающе смотрит на меня, будто зовет внутрь. Но там, скорее всего, меня ждут.
— А ты чего дома? — Я удивленно оборачиваюсь на Дженнифер.
— Болею…
Она снова ежится от ветра и отводит взгляд в сторону. Возле ее ног появляется черный пушистый котяра, который мяукая и урча, начинает тереться своей мордой о ее ноги.
— Это Матиас.
Я зову кота к себе, тот сразу перебегает от ее ног к моим. Шерсть у него невероятно мягкая, словно пух, нос мокрый и холодный, а лоб, когда он начинает тереться, горячий и твердый.
— Ничего себе! Какой огромный!
Я невольно начинаю улыбаться. Присев на карточки, глажу черного мохнатого кота, ощущая, как шерсть приятно скользит меж пальцев.
— Заходи. Чаю выпьешь?
Я гляжу на Джен и отмечаю, что она выглядит хуже обычного, а странные серо-зеленые колготки выглядят на ней жутко — будто, ноги трупа. Она пытается делать вид, что ей не холодно, хотя ее трусит мелкой дрожью.
Первая мысль была посмеяться над ее предложением, но тут же желудок сводит от голода, а документы, которые я сжимаю, как реликвию, будто тяжелеют в моей руке.
— Хорошо.
Я встаю и прохожу в дом, оглядываясь, не заметил ли кто меня, и бросая взгляд в сторону «Таверны». В ее доме пахнет чем-то кислым и сильно ощущается аромат сладкой ваты — запах этой девчонки. Он настолько сильный и приторный, что невольно вспоминаю, как налетел на нее и сшиб, как ее плотное тело оказалось под мной, а пальцы будто снова ощущают мягкость ее. Странное ощущение. Дурацкие воспоминания. Но почему-то из-за них чувствую себя полным придурком, будто эта девчонка обхитрила меня: показала фокус, а я не понял, как он совершается.
Пытаясь отделаться от этого состояния, я начинаю рассматривать ее дом. Часы старинные, картина с фруктами, не вызывающие аппетита, темное зеркало с полочкой, латунная подставка для зонтов. Все старое, какое-то неуютное, будто я оказался в музее.