— Нет, Рэй! Я хочу свадьбу! Я хочу снова повторить этот путь, но сама! Понимаешь? Своим решением сказать: «Да! Я согласна!»
Она замолкает и измождено садится на кровать.
— Почему ты так? Почему ты не хочешь мне помочь? — Она хлюпает носом и трет глаза, забыв, что накрашена.
И я снова чувствую себя предателем. Ярость на нее сменяется паршивым чувством ненависти к себе. Если бы мог, сам себе в рожу дал бы!
— Мел… — Но она лишь всхлипывает в ответ. — Мелли, прости меня. Я все время забываю, как тебе трудно. Я… я согласен на свадьбу.
Она с благодарностью смотрит на меня. По щекам уже пролегли бороздки слез, очерченные тушью с ресниц.
— И прости меня. Я откажусь от охот. Я не должен был сегодня соглашаться.
— Нет, Рэй! Ты охотник! Ты Инквизитор! У тебя это в крови! Тебе это нужно, ты живешь этим!
— Мел, а ты?
Она жмет плечами, пытаясь показать равнодушие. Но видно, что ей больно.
— Я буду ждать тебя здесь.
Она начинает озабоченно тереть лоб, будто у нее разболелась голова. Кажется, знак прекращает действовать.
— Мел, у тебя была бессонница, когда уходил со Стефаном. А так же приступ панической атаки, про который ты почему-то мне ничего не рассказала.
— Рэй… — Ее лицо испуганно вытягивается. Не знаю, что она ожидала: неужели реально верила, что можно такое скрыть от меня? Я устало вздыхаю и сажусь рядом.
— Почему ты мне не рассказала? Почему я это узнал от других?
— Я не хотела… Просто… — Ее язык все больше начинает заплетаться, как и взгляд становиться расфокусированным. — Ты думаешь, что я сильная… А я не… не могу без тебя… спать… Ой, как голова кружится!
Мел кладет свою голову мне на плечо, волосы паутинкой рассыпаются по моему пиджаку, и через секунду отключается.
Всё.
Уснула в пьяном бреду. И разговор получился скомканным. Вздыхаю от собственного бессилия! Весь вечер пошел кувырком, а в конце скомканная ссора из обид и недоговорок.
Что мне делать?
Когда меня не было, она снова не могла спать. Возможно кому-то это покажется романтичным, но не мне. Помня, как она с ума сходила от бессонницы, усугубляющей психическое здоровье любимой, возвращение этого недуга словно шаг назад.
Мел не может спать без моего присутствия в кровати. Это факт. Я стал ее лекарством, поэтому возвращение меня на охоту за ведьмами и колдунами, означало, что меня может не быть дома неделями. Это главная проблема: мне безумно хочется восстановить свою репутацию в глазах Сената и снова стать лучшим.
Но еще я узнал об панической атаке, когда я был нелегально на охоте со Стефаном. Мелани случайно завалило матами на тренировке, что Кевин сначала не понял, что с ней происходит: почему она так истошно кричит и не узнает его. Говорит, что она даже потеряла сознание, а очнувшись слезно умоляла не говорить никому. Кевин ее сдал тут же в первые часы моего возвращения в Саббат. Он чертовски испугался за нее. Я же был подавлен и ждал, что она сама признается. Наивный дурак! Она продолжала меня защищать «неведением» и улыбаться в ответ на мои замечания, что она плохо выглядит к моему возвращению.
— Я просто скучала по тебе.
Да, Мелани права, быть настоящим Инквизитором — это мое призвание. Но не слишком ли будет велика цена? Потакание себе и своим желаниям — гибель для нее. Она так далеко продвинулась в лечении, чтобы всё перечеркнуть разом.
Я смогу прожить будучи просто учителем в Саббате, а вот без своей любимой - нет.
Чувствую себя, как Маккормик с его больной ногой…
Я с горечью смотрю на кольцо с синим сапфиром. Замечаю, что мой камень намного темнее, чем у Мел. Интересно почему? Ведь по задумке кольца должны быть максимально похожими.
Я осторожно кладу Мелани на кровать. Пальцы путаются в беже кружев и прозрачной легкости тканей. Удивительное платье. Поразительная Мелани. Восхитительный союз вещи и девушки. Будь благословенен тот, кто придумал это платье, пусть будет благословенна Ева, что тогда заставила его купить. Мелани в нем кажется фарфорой изящной куколкой, феей. Реальное воплощение моей мечты. Как такое возможно?
Вообще, смотреть на Мел, как она одевается, одно удовольствие: как выпархивает из постели, снимает свою ночную сорочку, оставаясь нагой и не смущаясь моего жадного взгляда, затем надевает нижнее белье. Обожаю, когда она натягивает чулки — эти кружевные резинки и их незаконченность, оставляющие соблазнительный просвет ее тела. Но чаще на ней белые гольфы или носки. Затем она выбирает одежду. Особенно люблю, когда Мел отдает предпочтение некоторым моим вещам. У меня есть белый пушистый свитер, который я надевал всего лишь раз — ужасно неудобный для меня. Его себе забрала Мелли. Когда она его надевает, любимая становится похожа на большого пушистого котенка, что я еле сдерживаюсь, чтобы постоянно ее не тискать в объятиях.
— Хватит, Рэй! Дай мне дочитать параграф!
— Не могу, ты слишком мягкая.
— Вон мои тапки, они тоже мягкие!
— Не пойдет. Они так не возмущаются и не вырываются, как ты.
— Ну, Рэй!
— Неа. Считай, что у меня антистрессотерапия.
Она всегда фыркает, отбивается, но не прекращает носить свитер.
Тяжело вздохнув, начинаю раздевать спящую жену, готовя ее ко сну. В ванной намочил полотенце и попытался стереть потекшую тушь с ее щек.
Завтра у Мелли будет похмелье, а мне предстоит объясняться с Реджиной. В воздухе стоит кислый запах алкоголя, напоминающий о пьяных попойках матери, будто пощечина. Уж лучше бы Мел влепила бы мне ее за мое согласие, чем заливала шампанским свой ужас остаться наедине со своими бесами.
Прости меня.