Выбрать главу

— Заходи.
Щелчок дверного замка. Мириам осторожно светит фонариком в распахнувшуюся перед нами темноту «Таверны». Вроде бы никого. Из мрака помещения разит сырым деревом и картоном. Запах противный, но к нему быстро привыкаешь. Мириам громко стучит ногами по полу, распугивая мышей, чтобы успели спрятаться и не попасться нам на глаза. Мы проходим в главный зал, где есть хоть какая-то мебель: столы, стулья, полки, барная стойка. Пару столов уже сдвинуты нами, служащие кроватью. Ужасно неудобные, но выбор был не велик. Спать на грязном полу среди мышиного помета намного хуже.
Я кидаю свой рюкзак на стол и достаю спрятанные под батареей свечи, которые мы накрыли пластиковыми коробками, найденными на помойке. Одна коробка лежит нормально, а вот вторая — перевернута и мыши все-таки съели пару свечей под ней. Злость от этого «открытия» и что придется снова прозябать тут, выливается в пару крепких словечек от меня.
— Прекрати! — Снова шикает Мириам.
— Эти гады сгрызли две свечи!
— Не страшно! Добудем еще.
— Как? Где?
— Как-нибудь! Как добывали раньше! Иди сюда!
Мириам зовет подойти к ней. Она уже зажгла свечку, и вкрутила свой фонарик в железную банку на ниточке, приделанную к брусу под потолком — это ее гениальная находка, имитация люстры из банки и карманного фонарика.
Я встаю рядом с Миррой под круг света и тут же получаю снова подзатыльник.
— Эй!
— Это тебе за ругань! Я предупреждала!
— Мириам!
— Стой смирно! — Она начинает осматривать мое лицо и нос. — Открой рот!

— Зачем?
— Ты шел и постоянно держался за щеку…
Я разочарованно вздыхаю: мой фокус не удался, заметила.
— У меня просто зуб шатается…
— Покажи.
Я закатываю глаза к потолку. Раздражает! Неужели так принципиально? Но Мириам серьезно смотрит и ждет от меня действий. Поэтому сдаюсь и открываю рот. Она вцепляется своими тонкими, но сильными пальцами в подбородок и заставляет повернуться к свету. Шиплю от боли, так как Мирра нажала на свежий синяк.
— Какой?
Я, мыча, языком начинаю нажимать на зуб, показывая который из них шатается.
— Ладно. Не все так страшно. Балбес! — Она отпускает меня и снова дает подзатыльник. — У тебя единственная нормальная рубашка была! Как ее отстирывать теперь? А пятна травы так вообще не исчезнут! Она же и рваная к тому же!
— Да ладно тебе!
— Зачем подрался?
Волна раздражения поднимается во мне: я защищал ее, а виноватый, всё равно, я.
— Люк, скотина, со своими крысами снова подшучивал! Строил из себя крутого. Урод!
— Слушай, а обязательно надо было с кулаками лезть?
— Он обозвал нас голодранцами и нищебродами! А тебя… — Но я тут же запинаюсь.
У меня язык не поворачивается передать, что сказал этот подонок про сестру. Плевать на меня и что говорят люди про нашу мать, но не про Мириам. Я любого урою за сестру.
— Короче, Люк получил по заслугам. — Бурчу, сконфуженно отводя взгляд. Вот же! А я, дурак, так радовался, что накостылял ему, думал, Мирра оценит!
— А твой дар? — Тихо спрашивает Мирра. Я разъяренно вскидываю взгляд и встречаюсь с темно-синими грустными глазами сестры, которая ждет от меня ответа.
— А знаешь, ты была права! Он действительно может быть полезен! Я знал, куда бить, и знал, как ему больно! Слышала бы ты, как он визжал, когда получил по яйцам!
Я ни капли не жалею. Была бы возможность — повторил!
— Тебе нравилось чувствовать его боль?
Ее вопрос достигает цели, и я снова сконфужен.
— Нет… Но если ждешь, что я раскаюсь, то зря! Люк — свинья, считающий себя выше всех! Он думает, раз у его родителей есть деньги и возможности, то имеет права оскорблять всех! Что такие, как ты и я, как Тим, не имеют права существовать!
Всю свою злость выплескиваю в удар по старой ржавой банке, валяющейся на полу, и она с громким звуком ударяется о стену и улетает в темноту. Мирра тяжело вздыхает и садится на стол, который следующую неделю будет служить для нас кроватью, пока Роджер не уйдет из нашего дома.
— Значит, снова у тебя будут проблемы с директором…
Брошенная фраза напоминает о том, что, скорее всего, снова будет разговор обо мне, об исключении из школы и, возможно, о лишении прав нашей матери. Заезженная старая пластинка. К нам итак постоянно ходит тетка из органов опеки, которая ведет разговоры с матерью об алкоголизме, о нашем будущем и прочее. Мириам старается поддерживать чистоту и вид в доме, чтобы нас не забрали в детский дом. Но, кажется, эта тетка обо всем догадывается.