Потом я вернулась домой в Дэйл-18. По пути я купила в аптеке пузырек с таблетками, но приняла только пять штук — мне стало плохо, и никакого толку не было.
Следующий день выдался пасмурным, а срок, на который я оплатила квартирку в Дэйле-18, подходил к концу. Я собрала свою большую красную сумку с Окраины Брейда, сложив туда вещи, которыми обзавелась в Клифтоне, когда прилетела в Арес. Пора было сниматься с места.
Я перебралась в комнату в Айлесе и подцепила белокурого космолетчика. Его кровь была очищена светом звезд, и все же — грязна, и все же — мне приходилось пить ее. Пришлось опять потихоньку уносить ноги. Он все никак не мог отстать от меня, я тоже не могла сопротивляться его мольбам и в результате едва не убила его. Однажды утром я перепугалась, когда он потерял сознание, смазала его шею гелем и сбежала.
Я побежала прямо в церковь в Дэйле.
Сегодня покров на алтаре был бело-голубым, я не помнила, в честь чего. Я рухнула на церковную скамью, положив руки на спинку скамьи впереди, а подбородок — на руки. Я не понимала, зачем я здесь. Если покажется священник, придется удирать. Но кроме меня, в церкви был только один человек — мужчина неподалеку от дверей, склонивший голову к молитвенно сложенным рукам.
А потом я обернулась и увидела, что он не молится и что это Джейс.
Я медленно встала и медленно пошла к выходу. Он не отреагировал. Но стоило мне выйти из церкви — он оказался рядом и схватил меня за руку. Снова его рука на моей коже…
— Как? — только и смогла выдавить я.
Его голос был так хорошо знаком мне — должно быть, я слышала его во снах.
— Ты верующая, — сказал он. — Вопрос был только — где и когда.
— Отпусти меня, — попросила я.
— Я обошел все проклятые церкви Ареса, — сказал он, пропустив мои слова мимо ушей. — И везде оставил свой номер. Говорил, что разыскиваю свою сестру.
— Сестру?!
Священник, добрый пастырь, который хотел мне добра. Любая женщина может высветлить волосы и переодеться в белое. Когда я молила Иисуса о помощи, священник посмотрел на меня и узнал во мне женщину из описания Джейса, невзирая на цвет волос. В те минуты, когда меня рвало таблетками, священник звонил Джейсу.
Я оцепенела в его хватке, если не считать того, что меня била крупная дрожь — это городской-то душной ночью…
— Ты по-прежнему хочешь убить меня, чтобы отомстить за смерть Сэнда? Этого шантажиста и мошенника?
— Я знаю, кем был Сэнд, — проронил Джейс.
— Он был похож на Христа над той дверью.
— Не то слово. Тем и жил. Вымогательство, шантаж — все это были старые привычные забавы Сэнда. Он изнасиловал девчонку на Вулкане Желчи. Что, тяжело в такое поверить? Вот и ей было тяжело, пока он делал это с ней. А я был его страховкой, братцем-демоном, который придет и вытащит его из любой задницы, куда бы он ни влип — а влипал он непрерывно.
— Тогда зачем ты явился ко мне?
— Чтобы понять, во что он втянул меня на сей раз и насколько глубоко. Выяснить, во что влипли вы оба. Он писал мне. Его это забавляло — рассказывать мне, какие великие дела он творит. Вот только великие дела гнусно смердели и никогда не выгорали. А потом мне приходила стеллаграмма из чрева кита: «Вытащи меня, Джейс». Когда не пришло вообще ничего, это было странно. После всего, что он писал мне про тебя, было похоже, что варево вот-вот полезет через край. По-моему, он собирался обобрать тебя до нитки, но тут ты что-то сотворила с ним своей магией, и он переключился на Трима. Рано или поздно кто-нибудь положил бы конец выходкам Сэнда. Просто так уж получилось, что это оказалась ты.
Я вспомнила признание Сэнда и то, как он, умирающий, попытался сбежать от меня в пустыню — должно быть, испугался, что его игра раскрыта, и я собираюсь отомстить ему за все. Перед моим внутренним взором снова встало лицо Джейса, пожелтевшее от горя, когда кости его брата упали в пыль.
— Это еще одна ловушка, — заявила я.
— Как бы то ни было, ты на волоске.
— Коберман знает?
— Тот толстяк? Нет. Это наша личная война, Сабелла. Один на один. Ты и я.
— Очень мило, — произнесла я. У меня зуб на зуб не попадал, совсем как у Сэнда, когда я пыталась отвезти его в больницу. — Но Коберман продолжает разыскивать меня.
— Это вряд ли.
Его тон не оставлял места сомнениям. Очевидно, он каким-то образом убрал Борова с дороги — возможно, пригрозив ему жестокой расправой. Джейс — сама жестокость, или, по меньшей мере, безжалостная сила. Я знала точно. Я уже побывала в тисках этой силы.
— Да не трясись ты, — сказал он. — Я не сделаю тебе ничего плохого.
— Потому что ты терпеть не мог своего младшенького братца. Ты ненавидел его.
Я пыталась покончить с собой. Если Джейс убьет меня — все разрешится само. Похоже, мое существо больше не было нацелено на выживание любой ценой. Даже Сара не цеплялась за жизнь.
— Я не испытывал к нему ненависти. Ты же не ненавидишь свой помойный бак.
— Великолепный Даниэль мог бы гордиться тобой.
— Даниэль, — повторил он так тихо, что я еле расслышала его.
— Ваш отец. Неужели ты забыл? Ваш прекрасный золотой бог-отец, которого Сэнд почитал и превозносил лишь чуть-чуть меньше, чем тебя. В вашей семье определенно чувствуется нечто библейское — патриарх и два его отпрыска. И на лбу у одного из них печать Каина.
— Ты — леди, у которой была печка для мусора, — сказал он. — И больной дог.
— А ты до сих пор не знаешь, как и отчего умер Сэнд, — я помолчала, глядя, как танцуют неоновые отблески на облаках. — Хочешь, я покажу тебе?
— Идет, — он развернул меня лицом к себе, и наши взгляды встретились. Вдруг вспомнился сон о лани в холмах и человеке с ружьем. Я смотрела на него с вожделением, и в моем воображении зубы у меня были длинные, как кинжалы.
— Сделала из себя ходячую чуму, — сказал Джейс. — Волосы перекрасила, и даже кожу. Ты выглядишь так, будто спала, подвешенная к громоотводу.
— Я в самом деле хочу, чтобы ты увидел, — сказала я. — Хочу показать тебе, что сделала с Сэндом.
Я понимала, что это безумие, но не могла удержаться. С разбегу бросившись в бездонную пропасть, я теперь падала, и уже ничто не могло спасти меня, не стоило и пытаться. Наоборот, я испытывала какое-то головокружительное волнение, противоестественное возбуждение. Я хотела, чтобы он увидел. Чтобы знал. Последний свидетель обвинения. Как моя мать была — первым.
— Пойдем, — сказала я. — Прогуляемся.
Он взял меня под руку, и мы спустились по ступеням церкви, осененные отраженным сиянием изумрудного креста.
В трех кварталах отсюда был бар. Там я сидела и ждала, пока не забредет Некто, озабоченный поисками девушки для развлечений. Там всегда можно было подцепить кого-нибудь.
По улице мы шли молча, но на подходе к бару, где под вывеской курили трое мужчин, я сказала Джейсу:
— Перехожу к демонстрации. Отпусти меня и смотри.
Его хватка мгновенно разжалась, и на миг я почувствовала себя потерянной, беспомощно влекомой течением. Как он мог поверить мне? Неужели он видел меня насквозь? Тем временем ноги сами несли меня к бару. Я подошла к курильщикам, они посмотрели на меня, и я улыбнулась.
— Эй, девчушка! — окликнули меня они.
Тот, кого я выбрала, стоял посередине, самый молодой — самая пугливая дичь.
— Последний танец на сегодня, — сказала я, протягивая руку, и паренек, которого я выбрала, принял ее. Остальные двое засмеялись и поздравили нас. Мы с пареньком пошли обратно по улице, Джейс пристроился следом за нами.
— Кто это? — спросил парень.
— Мой телохранитель, — объяснила я. — Не волнуйся.
— А кто тут волнуется? — встопорщился он. — Однако девицы всякие попадаются. Так что, если ты чего задумала… — он показал мне выкидной нож старинной модели, с лезвием, бритвенно-острым с внешней стороны.