В воздухе, прогретом весенним майским солнцем, летали паутинки. На старой цветущей груше сидела ворона и удивленно качала головой, туда-сюда. Понаехали тут, явно сказала бы ворона, если б умела говорить.
– Лешка, иди сюда, посмотри, какая красота!
Розум вышел на веранду, обнял Лену, и они вместе стали смотреть на ясное весеннее небо, жмурясь от солнца.
В пятницу утром, без пяти семь, Розум ждал машину у ворот дачи. Водитель Сергей прибыл вовремя, и они поехали домой, где Розум собирался переодеться для доклада в «присутствии», как он называл свое управление. Возле подъезда стояла большая лужа после дождя, который шел всю ночь. На коврике возле порога было натоптано. Грязные следы мужских ботинок большого размера были отпечатаны на половике, как будто кто-то пританцовывал здесь, стоя лицом к двери. Розум, стараясь не шуметь, открыл дверь и зашел в квартиру.
Он остановился на пороге большой комнаты. Ящики серванта вперемежку с бумагами были разбросаны на полу. Та же участь постигла ящики письменного стола в комнате Ленкиного сына Саши, содержимое антресолей и прикроватных тумбочек в спальне. Платяной шкаф не тронули, и Розум вздохнул с облегчением. Там висел его служебный мундир.
Розум задумчиво постоял, разглядывая картину погрома. Потом открыл наружную дверь и аккуратно втянул половичок внутрь. После этого стал быстро переодеваться. Переодевшись, спустился вниз и сказал водителю:
– Кто-то у меня обыск провел. Я поеду сам, а ты остаешься в квартире. Позвонишь дежурному и скажешь, чтобы прислали кого-нибудь замок сменить. В квартире ничего не трогай, я пришлю эксперта. Все, пока, жди меня. Да, и на половичок смотри не наступи. Он в прихожей, это вещдок.
Перед совещанием Розум написал короткий рапорт об обыске и распорядился прислать на квартиру эксперта. Когда он вернулся домой из «присутствия», эксперт уже заканчивал осмотр.
– Пальцев нет, Алексей Викторович, – доложил он Розуму. – Искали бумаги. Ящики, в которых бумаг нет, не тронули и задвинули обратно. Следы на коврике обрабатываем. Дверь открыта отмычкой. С отмычкой возились достаточно долго. Подбирали. Замок без всяких секретов, так что это не профессиональный домушник.
– Думаете, искал что-то конкретное? – спросил Розум.
– Думаю, да. Бумаги тщательно просматривали. Все листы. Один за другим. Пришел он пешком. Иначе так бы не наследил. Машину оставил, наверное, на улице. Боялся, что заметят.
– Хорошо. Соседей я опрошу сам.
Окончив разговор с экспертом, Розум позвонил Лене:
– Ленуся, мне придется задержаться где-то до четырех.
– Дурак ты, Розум. Тебя такая женщина ждет!
– Бабы, Ленка, дураков любят.
Обход Розум начал с квартиры напротив. Из нее была хорошо видна дверь квартиры Усольцевой.
– Не видела ничего, – сокрушалась соседка Надежда Анатольевна, пожилая интеллигентная женщина.
– И ничего не слышали?
– Ничего не слышала, Алексей. Вы же в органах работаете?
– В них, – подтвердил Розум.
– Я очень чутко сплю. Я бы услышала. Вот в шестьдесят седьмой ночью опять поругались. Дверь хлопнула, и я слышала, как сбежали по лестнице.
– А кто сбежал? Мужчина или женщина? – сразу заинтересовался Розум.
– Ну какая женщина? Виктор это. Вика его регулярно выгоняет. Они плохо живут.
– Вика?
– Виктория Павловна Кардашева. Мы с их родителями дружили. Даже в Крым когда-то ездили, – вздохнула Надежда Анатольевна.
Розум поднялся на этаж выше и позвонил в шестьдесят седьмую. Дверь открыл хмурый молодой мужчина.
– А вы, наверное, Виктор? – предположил Розум.
– Я-то Виктор, а ты-то кто? – неприветливо ответил парень.
– А я из шестидесятой. Мы на даче были, а у нас кто-то квартиру открыл. Вы никого не видели этой ночью?
– Уже доложили? – недобро усмехнулся Виктор. – Не видел я никого. Никого в подъезде не было.
– А на улице?
– И на улице. Хотя погоди. Я, когда к машине выскочил, мужик какой-то в арку заходил. А когда я выезжал, он на улице, наискосок от нашего дома, в джип садился.
– В джип? А какой марки, цвета?
Виктор на секунду задумался:
– «Тойота». Красная. И знаешь, он хромал.
– Хромал?
– Ну, не сильно так, а чуть-чуть ногу подволакивал.
– Спасибо. А в чем он был одет?
– Не помню. Во что-то темное. Что, сам решил ловить, без милиции? Правильно, – одобрил намерения Розума Виктор. – Ничего они делать все равно не будут. Вот у меня два киоска ограбили, так хотя бы кто пальцем пошевелил. Зато деньги сразу дерут.
Не став развивать тему о коррумпированности системы МВД, Розум спустился к себе. Они с Сергеем быстро собрали разбросанные вещи и бумаги, и Розум подтер тряпкой пол.
– Вот что, сейчас на дачу, а потом привезешь Елену сюда.
Водитель понимающе кивнул.
– Думаете, он на даче объявится?
– Не исключено. Что-то же он искал. Подожду пару дней.
Лена уезжать с дачи отказалась наотрез.
– Я, Лешка, тебя одного не оставлю. Если тебя из-за меня убьют, я себе всю жизнь не прощу.
– Почему из-за тебя? Лена, это может быть опасно, а ты мне связываешь руки.
– Потому что следили за мной, а не за тобой. Забыл? Я одна в квартире ночевать не буду. Я там со страха помру. Хватит того, что я твои командировки терплю.
Розум нехотя отпустил Сергея.
Вечером, когда Лена ставила на печку казан с картошкой, Розуму позвонили. Елена сразу навострила уши.
– Добрый вечер, Владислав, – ответил Розум позднему собеседнику.
– Алексей, что за история с обыском? По твою душу?
– Не думаю. Они следили за Еленой.
– За Еленой? Может быть, шантаж?
– Ну какой шантаж, Владислав? Они почти не скрывались. Даже она заметила. Следили на тойотовском джипе. А потом на этом же джипе приехали ночью на обыск.
– Кто-то видел?
– Сосед.
– Звонки были? Угрозы, предложения?
– Ничего. Да я приехал-то во вторник, и сразу на дачу.
– Ну вот что, до выяснения передашь дела по «Ирокезу» Ледневу.
– Ну зачем так перестраховываться, Владислав?
– Мы рисковать не можем. Леднев будет у тебя в понедельник, в девять утра. А ты пока разбирайся. Оперативная служба в твоем распоряжении, они уже в курсе. Ну все, Алексей, отдыхай.
Розум тяжело вздохнул:
– Спокойной ночи.
Ни в эту, ни в следующую ночь на даче никто не появился. В воскресенье, пообедав, Лена с Розумом собрались и уехали в город.
В среду после двух Розум позвонил Усольцевой:
– Ленка, давай сходим куда-нибудь?
– Ой, Лешка, я должна наши дачные фотокарточки забрать. Я их сдала в фотографию, здесь, за институтом.
– Хорошо, тогда буду ждать тебя дома.
– Вскипяти чайник. Ужин у меня есть.
В три сорок пять Розуму позвонили по внутреннему номеру:
– Алексей Викторович, мы его засекли.
– Где?
– Остановился напротив входа в институт, на другой стороне. Заехал на тротуар и ждет.
– Точно он?
– Он-он. «Тойота» бордовая, блондин средних лет. Все сходится.
– Так. – Розум подумал. – Она выйдет в четыре тридцать и пойдет в фотографию. Если это он, он за ней тронется. Я буду у фотографии через сорок пять минут. Смотрите не упустите.
– Постараемся.
Через сорок минут Розум уже припарковал служебную машину на боковой улице, напротив фотографии, и приготовился ждать.
«Вот и в шпионов пришлось играть», – невесело подумал он. Усольцева, как всегда, оказалась права.
В четыре сорок две из-за угла появилась Лена, прошла вдоль улицы и вошла в фотографию. Почти вплотную за ней на улицу въехал джип. Развернулся и стал метрах в пятидесяти от Розума.
– Все правильно. До станции метро ей идти в обратном направлении. Вот он и приготовился, – разгадал маневр джипа Розум.