Макс быстро все исправил, и, успокоившись, отправил билд на сборку. К вечеру почти все сотрудники установили альфу игры. Чтобы подогреть интерес и добавить немного соревновательного эффекта, мы запустили своеобразный челлендж – для тех, кто сможет выбраться из дома, подготовили крутые призы с символикой игры…
Но никто ее не прошел.
На старте игры Сабнак по-прежнему материализовался прямо перед носом игрока, расчехлял свои скользкие щупальца и убивал его. Game Over в первые секунды игры. Тестирование пришлось перенести. На Макса тогда спустили всех собак, хотя, если разобраться, вина была не совсем его.
Какое-то время после мы периодически вспоминали этот случай и троллили Макса. Дебилы… Это был первый звоночек.
Вскоре после того случая Макс уволился. Вижу в ваших глазах удивление и непонимание, но, поверьте мне, мы все были удивлены не меньше. Кроме того «косяка» с настройкой монстра, не было ни одной предпосылки. Просто в один обыкновенный понедельник Макс не вышел на работу. Поползли слухи, что он перешел в другую компанию, погнавшись за большими деньгами, кто-то говорил, что он уехал из страны… В соцсетях Макс не появлялся, на сообщения не отвечал. Начальство на шуточный вопрос, как можно было отпустить лучшего программиста по эту сторону Миссисипи, весьма серьезно отвечало: «Незаменимых нет». На том все и успокоились… Ох, Макс, надеюсь, ты сейчас хотя бы жив.
На проект уход Макса не особо повлиял. Внутренних резервов хватало, чтобы залатать возникшую брешь в корабле, и уже на следующий день к нам в команду перевели программиста с другого проекта. Я вот сейчас думаю, как-то уж очень легко шла разработка, как по маслу. Как будто ничего бы не поменялось, если и полкоманды безвозвратно ушло. И дело даже не в профессиональных качествах наших сотрудников (хотя то, что каждый у нас человек-оркестр – это факт!). А в том, что, казалось, у проекта уже есть свое место в цифровом мире с момента появления идеи, и у него нет другого выбора, кроме как зарелизиться на все страны мира.
Амбиции насчет проекта у компании были большие. Каких-то ограничений по географии не предполагалось, потому что жанр «хоррор» пользуется популярностью по всему земному шару. Самые большие любители пощекотать себе нервы, это, на мой взгляд, жители Латинской Америки и Азии. Но с этими рынками есть небольшая проблема – там слишком маленький процент англоговорящих. Поэтому, чтобы захватить и эти континенты, нам пришлось заказывать локализацию на иностранные языки. Но сперва нужно было перевести все на английский – для этого в компании есть Оля.
Оля работает у нас переводчицей, в совершенстве владеет не только английским, но и французским и испанским языками. Поэтому проблем с переводом почти не возникло. Ну, почти. Уж не знаю почему, но Олю заинтересовало имя, которое мы выбрали для нашего монстра. Она полезла искать в интернете возможное происхождение слова, чтобы максимально грамотно его перевести, и нашла интересную статью. В статье говорилось про семью из нашего города, которая бесследно пропала прямо из своего дома несколько лет назад. Соседи видели, как хозяин квартиры с женой и ребенком заходили вечером домой, и больше их никто никогда не видел. Когда МЧС приехали и вскрыли дверь (она была заперта изнутри), внутри никого не оказалось. Ни тел, ни следов борьбы, ни намека на произошедшее. Единственная и очень странная улика, которую задокументировали следователи – на стенах в детской комнате было кровью написано слово «САБНАК».
Тогда, на следующий день на ежедневном собрании по итогам проделанного за день, мы их называем митинги, Оля между делом рассказала эту историю и спросила, откуда мы откопали такое специфичное имя. Удивленные взгляды обратились на Саню, но он с невозмутимым видом всех успокоил: «Да ребят, вы че? Я сам его придумал».
После собрания мы собрались на кухне на наш традиционный кофе-брейк и разговаривали о том о сем. У Лехи, тестировщика с нашего проекта, несколько дней назад родилась дочка, и он рассказывал про тяжелые отцовские будни. Кто-то его поддерживал, кто-то по-доброму стебал. Леха только хлопал невыспавшимися глазами и едва улыбался. Саня же все это время сидел на стуле, сложив руки крест накрест на коленях и смотрел в пустоту, пока в один момент не сказал: «Ребят, а хотите узнать реальную историю монстра?»
Все воодушевленно напряглись и сфокусировали внимание на художнике.
«Было мне на тот момент лет десять, не больше, – начал Саня. – На протяжении недели почти каждый день мне снился один и тот же кошмар. В этом сне я был в каком-то мрачном помещении (это точно была не наша квартира и не деревенский дом). Я бегал по комнатам, пока не натыкался на странное существо в одной из комнат. Оно висело в центре комнаты, из его спины росли длинные… то ли провода то ли щупальца, и уходили куда-то в потолок. После встречи с ним я просыпался в холодном поту, с криками и плачем. Это все, что я помнил при пробуждении. Родители очень переживали из-за моего состояния и были вынуждены отвести меня к психиатру. Не знаю, помогли ли врачи, но так или иначе вскоре кошмары прекратились. Хотя они не прошли бесследно, с того времени у меня возникла подсознательная тяга ко всякой… жути. Потом я пошел в художку, научился правильно держать карандаш в руке, и все образы из моей головы начали перетекать на бумагу. Кроме одного. Как ни старался, почему-то вспомнить того самого, который снился мне в кошмарах, я никак мог… – Саня сделал глоток крепкого кофе и продолжил. – И вот, где-то полгода назад, мне снова приснился тот детский кошмар. И на этот раз он въелся мне в память очень отчетливо. Еще вот это его постоянное «Впусти меня, впусти меня». Сука, я реально думал, что это происходит по-настоящему!.. Проснувшись утром, я сразу же сделал набросок на бумаге, и так удачно совпало, что в офисе в тот самый день мы как раз обсуждали, как будет выглядеть наш монстр».