Раздался протяжный звонок. Накинув балахон, она выбежала прочь, столкнувшись в дверях с колотилами. Испуганный вид девушки не насторожил рабочих, и они начали заносить мебель внутрь. Амина же со всех ног рванула к кораблю. Только один человек в мире мог ей помочь. Аппарат взмыл в небо, и она вспомнила, что Шай находится сейчас рядом с ним, и раздосадовано взвыла: «Моя жизнь чертова ирония!»
Рем, как следует, выспался, так что чисто формально Нилу не солгал. Мари нежилась в постели, отыскивая удобную позу. С обширным животом наперевес сделать это было не просто. Она улыбнулась мыслям любимого, подозвала, и поцеловала наудачу. Тень беспокойства мелькнула на прекрасном лице. Он спустился, перекусил на ходу, и присоединился к Нилу, ожидавшему в гостиной.
— Готов?
— Ага, — отозвался Рем, ликуя, что тот облачился в балахон разработчика, а не Вече. Второй вариант мог навредить его планам.
— Тогда поехали.
Церковь находилась на отшибе. Рус распластался в низине, и простирался на многие километры. Та часть, что они успели рассмотреть вблизи, являлась, скажем, крупинкой в море. До церкви можно было добраться только на корабле. Они летели около часа, не меньше, и Рем начал опускать руки. Он не рассчитал габариты, и соображал, как отвяжется от Нила, когда вернуться. Негодование сменилось раздражением, которое, к счастью, прервала посадка.
Мужчины сошли по трапу, и перед ними возникло сказочное место. Уютные, крохотные домики усеяли зеленую поляну. Вдали водной гладью блестело озеро, отражая солнечные лучи. Возле него и пристроилась аккуратная церквушка с тремя куполами, белоснежными стенами, и резными рамами. Воздух здесь казался холоднее, руки покрылись мурашками. Нил кивнул, и он побрел следом, озираясь по сторонам. Раньше такой божественной красоты ему видеть не доводилось. Само место благоволило, приветствовало, умиротворяло, и на душе воцарился покой. А как только зашли в храм, его затмило восторгом. Мощеные полы из дерева, увешанные иконами стены, и алтарь, сверкавший золотым напылением — королевская красота. Изваяние создавали маленькие люди, и Рем готов был признать, что они обладали исключительным вкусом прекрасного, в отличие от высоких собратьев, предпочитавших практичность. Но самым приятным явлением оказался запах, от которого слегка закружилась голова.
— Это масло, — ответил на немой вопрос Нил, наслаждаясь пребыванием. — Мы с Наей были молоды, как и Амина, когда поженились. В этой церкви.
— Вы верующие? — удивился он, разглядывая, как рабочий шкрябает скамью. Кое-где виднелись недоработки, которые тщательно старались устранить.
— Я принял веру, Ная нет. — «Ещё бы», — саркастично подумал Рем.
Они присели перед алтарем, и он задрал голову, дивясь высоте купола.
— Думаешь, она совершает ошибку? — спокойно спросил Нил, под стать обстановке. Рем кивнул. — С тех пор как она выздоровела, сердце не на месте. Гложет, хоть убей.
— Понимаю. Мы ведь чуть её не потеряли. Думаю, это нормально, — прикрыл глаза, вдыхая полной грудью.
— Не к добру это, друг мой. Не к добру.
Рабочий день подошел к концу, и мужчина в сером балахоне отправился домой, а они, сидя в тишине, думали о своём: Нил о дочери, Рем о Мари. Он вдруг понял, что мог попросить Бога о чём-то важном, момент казался подходящим. Существовала лишь одна вещь, которой желал больше всего на свете — сохранить жизнь любимой и малыша. Рем сформулировал мысль и представил, как она, заключённая в шарик света, птицей вспорхнула под купол, прорвалась, и устремилась в небо. Минимусы верили в земное присутствие Бога, а он был уверен, что тот живет на небесах. На Земле даже для людей не хватало места.
Когда вышли на улицу, солнце уже клонилось к закату. Он начал поторапливать Нила. Полёт завершился, и тот сразу отправился к Нае, выдумывать историю не пришлось. Рем обогнул пару улиц и отыскал ту самую, что вела к «Стрекозе». Преодолевая ступеньки, думал, какое дурацкое название выбрали для заведения. Жучок ассоциировался с чём-то легким, невесомым, а не затхлым и темным. Потрёпанная вывеска качалась на разыгравшемся ветру, волосы метались по лицу, застилая глаза. Он с усилием ворвался внутрь, не успел затормозить, и рухнул, разломив ближайший стол пополам. Оглушительный гогот заложил уши. Кто-то поднял его за шкирку и поставил на ноги. Перед глазами перестало плыть, и он рассмотрел Булата.
— Ну, ты даёшь! — басил одноухий.