Герметичные двери целительского блока состояли из прочного материала, и просто так их было не выбить, разве что, поломав ноги, и то вряд ли получится. Он взвыл, колотя кулаками, и сбивая их в кровь. Шай тряс кудряшками, не веря в происходящее.
— Может, она поддастся, если ослабить напряжение? — предположил он деловито.
— И вместе с ним ослабить защитное поле? — грустно отозвалась Ида.
— Другого выхода нет, — встряла Агата, опоздавшая к началу трагедии.
— Нет, есть, — Амина подошла к двери.
Она понимала, что сейчас произойдёт. Показав семье и друзьям истинную суть, Амина рисковала потерять нормальное к себе отношение. Только теперь это не имело значения. Подруга умирает, и вместе с ней погибает дитя. Вспомнились серые глаза и вьющиеся волосы юноши, откровенная улыбка. Вибрации разрезали воздух, полы балахона трепетали, будто от ветра. Присутствующие охнули, отступая. Хребет затрещал, и молниеносным движением взметнулся, прорывая одежду. Обнаженная, великолепная, излучающая вибрации девушка раскинула в стороны руки, и дверь разлетелась на куски, откидывая назад целителей. Жених поспешил загородить её собой, а Ларо к дочери. В коридоре наступила гробовая тишина. Нил сонно моргал, силясь связать картинку с реальностью.
Мари не дышала. Отец делал ей искусственное дыхание. Не срабатывало. Амина, не обращая внимания на шокированные взгляды и наготу, не сдвинулась с места.
— Сердце остановилось, — она не слышала его биения, в отличие от других, колотившихся в комнате. Рыдания вырвались из горла девушки, позади жалобно взвыла Ида. — А у малыша ещё бьется. — Ларо поднял на неё полные слёз глаза, моргнул, и решительно перевернул дочь на спину.
Глаза Мари были открыты и совершенно пусты. Малыш интенсивно толкался, пытаясь выбраться. Он отчаянно боролся за жизнь. «Как и мать!», — подумала Ида, рыдавшая у Нила на плече.
В тусклом освещении комнаты блеснул кинжал. Один из целителей попытался остановить правителя, но был отброшен об стену вибрациями девушки мутанта. Тогда он, скривив рот, осторожно провёл лезвием по животу дочери. Кожа разошлась, и они увидели измазанного в крови младенца. Он тряс ножками, открывая по-рыбьи рот. Ларо перерезал пуповину, взял его на руки, и у крохи прорезался голосок, объявляя о начале новой жизни. Слёзы правителя падали внуку на личико, и он морщился, отворачиваясь, и усиливая громкость. Казалось, он знает о смерти матери, и неистовый крик тому подтверждение. Ларо плакал, словно дитя. Все они плакали.
Костюмы грели сильнее, чем следовало. Они бы вспотели, если бы такое было возможно. Рем активно работал ногами, которые уже начали болеть. Волнение моря усилилось, и мешало спокойно перемещаться. На правах командира он следовал первым, как вдруг резко кольнуло в сердце. Он остановился, пропуская друзей вперед, тревожное чувство разрасталось в груди.
Выбравшись на берег, живо стянул «провожатого». Казалось, предчувствие обретает физическую оболочку, и вот-вот выпрыгнет из песка. Представил, как песочный монстр нападает, и вырывает ему сердце. Он ускорил ход, в темечке стучало. Костюм ещё грел, но даже его тепла не хватало, чтобы уберечься от сильного мороза, обжигавшего кожу. Рем знал, что ощущения не напрасны, и Мари в опасности. Повторяя про себя: «Нет. Нет. Нет», оказался на пороге блока. Лифт не сдвинулся с места, и он в отчаянии стал бить кулаком по кнопкам, повредив большую их часть. После рискованного погружения бежать по лестнице было тяжело.
Вскоре он увидел лица родных и друзей, и сразу всё понял. Отрицательно мотая головой, не мог поверить, что это случилось. Ида сделала шаг навстречу, протягивая ему руку, словно боязливому зверю. Ларо вышел из палаты, на перепачканных в крови руках, как в колыбели, лежал малыш, сотрясавший воздух рыданиями. Перед глазами плыло, мир лишился звуков. Рем не мог пошевелиться, ноги не слушались, и он продолжал мотать головой. Ида забрала и унесла младенца. Он не желал брать его на руки. Не сейчас. Мозг никак не мог поверить в происходящее, воспринимая, как страшный сон.
Рем, наконец, ощутил пальцы, и сделал неуверенный шаг. Затем другой. Ларо крепко ухватил его за запястье, но он выдернул руку, и направился к койке, на которой ещё вчера оставил живую, любимую, умирающую жену. Слова Делии эхом пронеслись в голове: «Гарпии дают жизнь и покидают мир. Так было ещё до моего рождения». Он беззвучно рыдал, чувство вины накрыло его с головой. Если бы он только знал, на что её обрекает?! Если бы только знал.