- Ну, а что же прикажешь делать? - сухо спросил Мешинов.
- А то, что надо бороться за свои права, - наставительно разъяснил Гашем. - Грянет война, и мы с тобою, брат, готовы: вещевые мешки за спиной, шашка на боку, винтовка в руках, резвый конь под нами!.. А пока гроза не разразилась, не грех позаботиться и о личном, гм... благополучии... Кровь-то ведь твоя бурлит. - И незаметно для Мешинова подмигнул Дагбашеву.
- Моя кровь и в могиле не остынет, - буркнул Худакерем. - Мы очистили советскую землю от острых колючек, от шипов и терний капитализма. Теперь у меня одно-единственное желание - избавить народ от религиозного фанатизма! Надо на всем Востоке осуществить революцию против суеверия и религиозного дурмана. Мы здесь ликвидировали кулаков как класс, - значит, пора приниматься за фанатиков! - высоко вздергивая густые брови, самозабвенно сказал Мешииов. Ровно год я днем и ночью думаю над этим вопросом, и для меня теперь ясно одного вовлечения людей в Общество безбожников мало, нужно сделать что-то еще! Но я же старый кавалерист, конник, им, пожалуй, и останусь... Опять же, я не шибко грамотный, - честно признался Мешинов.
- Почему же Заманов вешает на тебя бубенцы? - встревоженно спросил Субханвердизаде. - Говорит, что без бубенчика Худакерем никакой не конник!..
- А!.. - Мешинов несколько раз подряд подскочил на стуле - Вернется он из гор, так посмотрим, кто кавалерист, кто демагог, чья душа полна самоотвержения!
Неожиданно пронзительно затрещал телефонный звонок.
- Ну, видно, это тебя в сберкассе хватились! - засмеялся Субханвердизаде, снимая трубку, послушал и кивнул: - Конечно, тебя... Бухгалтер просит срочно прибыть.
- Э, я ж обещал через полчаса! - виновато крякнул Худакерем и, стуча полами кожаного пальто, быстро вышел.
- Постой, а деньги? - завопили в один голос председатель исполкома и прокурор.
Однако Худакерема и след простыл.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
При содействии услужливого Нейматуллаева дружки все-таки раздобыли к вечеру денег и напились в доме Субханвердизаде вдрызг. Худакерема Мешинова они единодушно решили лишить доверия за неслыханное коварство и при первом же удобном случае вышвырнуть из сберкассы, а заодно и из Общества безбожников.
Время близилось уже к полуночи, когда в разгоряченной коньяком голове Субханвердизаде родилась дьявольская догадка, что прокурора надо привязать к себе не пеньковой веревкой, а стальным канатом.
Достав из кармана почтовое извещение, он предложил небрежным тоном, словно речь шла об очередной рюмке:
- Господин прокурор, извольте здесь расписаться в получении означенных денег..
- К чему тебе моя подпись, Гашем-гага? - с удивлением захлопал глазами захмелевший Дагбашев.
- Как это к чему? Вот это мне нравится! - возмутился Субханвердизаде. Это ж не магазин твоего отца, а государственное учреждение.
- Ну и пусть государственное учреждение, - хихикнул Дагбашев. - Разве мы чужие нашему государству?
- Сейфулла Заманов, во всяком случае, считает, что - чужие! - горько засмеялся Субханвердизаде.
- Пускай болтает на здоровье... Собака лает, а ветер носит! Жернова вертятся, а крылья мельницы трещат. Так было, так и будет вечно.
- Говорят, у Дагбашева была собственная мельница...
- Подумаешь, у семи братьев была одна мельница! Это все равно, что нынешний колхоз, - возразил прокурор.
- Вот и распишись здесь от имени всего вашего колхоза, - разрешил Субханвердизаде, ткнув пальцем в извещение.
- Непременно нужна эта проклятая подпись, Гашем-гага?
- Непременно. Документ без подписи - все равно что замок без ключа.
- Пож-ж-жалуйста! - беспечно сказал Дагбашев и, чтобы отвязаться раз и навсегда, написал: "Пособие получил в размере..."
- Это ж какое пособие? - подозрительно спросил Гашем.
- Не зарплата же... Пособие по бедности!
Наблюдая, как Субханвердизаде аккуратно сложил извещение с его подписью и спрятал в бумажник, Дагбашев протрезвел. "В случае скандала сдеру еще с Нейматуллаева и верну, - решил он. - Напрасно ты, балбес, надеешься, что я подписал сам себе смертный приговор".
- Что же мы будем делать с Баладжаевым? - продолжал Гашем. - Проглотил ровным- счетом двадцать девять тысяч рублей государственных денег... А ты? Где ты был в это время, товарищ прокурор? На глазах у всех жулики расхищают народную казну, а ты получаешь "пособия по бедности" и хлещешь коньяк!..
Дагбашев промолчал.
- Ну, а как обстоит дело Абиша?
- Скверно.
- Это в каком же смысле, а, Дагбек?
- Царапает стены.
- Пусть царапает, - есть же свидетели, что он взломал кассу!
- Какое это имеет значение, если арестант сошел с ума? - лениво промолвил Дагбашев. - А если он рехнулся, то, значит, его нужно поместить в больницу, создать медицинскую комиссию. А приедет из Баку комиссия, установит, что Абиш - невменяем. Вот и придется выпустить его из тюрьмы, прекратить дело! - Он говорил с таким видом, словно ему вконец надоело беседовать с Субханвердизаде.
- Кассу-то в моем кабинете он ломал!
- Потому и ломал, что сумасшедший. - Дагбашев оставался невозмутимым. Вообще я тебе советую, гага, забыть и об Абише, и о Баладжаеве... Ничего не выйдет!
Могучим напряжением воли Субханвердизаде сдержался - не закричал.
- Хор-р-рошо, об этом мы столкуемся завтра... А как бы выставить из района... эту?..
- "Эту"? - с нажимом спросил Дагбашев, злорадно смеясь. - Молодой медицинский кадр? Вот сам и занимайся ее изгнанием, - великодушно добавил он.
- Но это обязанность прокурора! - запальчиво сказал Субханвердизаде, отодвигая стул в тень, чтобы прокурор не заглядывал в его блудливые глаза. Предположим, эта... эта больна, оазносит среди молодежи венерические заболевания... Если бы следователь Алияр установил бы при помощи Гюлейши наблюдение, то, видимо, можно было бы собрать обличающий материал!'Юридическая наука, если не ошибаюсь, учит, что нельзя дожидаться свершения преступления, а надо предотвращать всяческие преступления. Что-с?
_ Как-то я обедал в чайхане с инструктором "КК" Балдыргановым, - задумчиво сказал Дагбек. - Знаешь Балдырганова? Чистейшей души человек!.. И он мне сказал, что "эта", Сач-лы, за считанные недели завоевала любовь и признательность людей. Она не выдает себя за доктора, как твой грязный холуй Баладжаев, но именно она спасла от верной смерти крестьянина в ауле, она и только она исцелила ошпаренную кипятком дочку Мадата.
- Ну, предположим, что это так, - нехотя согласился Субханвердизаде.
- И еще Балдырганов сказал, что в больнице ходят самые разнообразные слухи! Очень странные иногда... Дескать, для чего девушка с пушистыми косами ходит на квартиру к Гашему, * и обязательно тогда, когда уже стемнеет?
Субханвердизаде деланно засмеялся.
- Днем ей приходится лечить крестьян, приходящих из окрестных деревень. Чего тут странного?
- Конечно, ничего странного нету, но почему-то Заманов, уезжая в горы, сказал Балдырганову, что наш председатель исполкома любит охотиться за девицами.
- Разве я матерый волк?