Шахин Ахвердизаде приколол кнопками к прислоненной к стене доске профилированный проект дороги "Чай-йол" и рассказал собравшимся о своем замысле. Он не скрыл, что река во время ливней несет могучие потоки, а следовательно, придется дополнительно укреплять быки моста и строить заградительную дамбу. Нужно будет перекинуть через ущелья и овраги одиннадцать больших и малых мостов, проложить около тридцати железобетонных водостоков.
- Какова ж стоимость этой дороги? - не выдержал Аллахкулибеков.
Его вопрос был самый опасный и для автора проекта и для Демирова; собственно, потому он его и задал.
- Пятьдесят миллионов.
По кабинету прошел гул; присутствующие специалисты возмущенно перешептывались, качали головой, хмыкали. К таким огромным затратам здесь еще не привыкли...
- А сколько ж селений охватит дорога? - спросил кто-то из сидевших сзади Демирова инженеров.
- Двадцать.
- А сколько всего деревень в районе?
- Около сорока.
- Значит, полрайона?
- Так получается, - сказал Ахвердизаде упавшим голосом: он видел, что эти цифры произвели на собравшихся скверное впечатление.
Аллахкулибеков почувствовал под ногами крепкую почву.
- Раз и навсегда надо похоронить этот фантастический проект, автору выразить благодарность за смелость! - сказал он раздраженно. - Конечно, в третьей пятилетке положение изменится, денег прибавится, - вот тогда и обсудим проект заново!
- Есть же еще проект, - не выдержал Демиров.
- Не пойму, зачем спорить о сделке, которая никогда не состоится, ответил ему главный инженер. - А вы, Шахин (Сокол - ред.), - обратился он к побледневшему Ахвердизаде, - только что вылупившийся из яйца соколенок! Не вам учить нас, стариков!
- Он ввел секретаря райкома в заблуждение, - хихикнул полнощекий инженер, единомышленник Аллахкулибекова.
- Шахин заломил папаху набекрень и гонится за дешевой славой! - поддержал сосед.
- Предлагаю взять оба проекта за основу, серьезно над ними поработать и входить с предложениями в Совнарком, - сказал экономист Мамедов. - Конечно, имея в виду план пятилетки.
- Ну, долгая песня! - вспылил Демиров. - Да мы же обещали вам, что крестьяне станут работать на стройке бесплатно, в порядке субботников. Целыми аулами пойдут! Значит, расходы на рабочую силу сократятся. И камень, гравий, щебенку бесплатно заготовят они же.
- Это гроши!.. - небрежно взмахнул рукой Аллахкулибеков. - Вам, партийному работнику, уместно было бы посоветовать молодому специалисту Ахвердизаде, вчера пришедшему к нам со студенческой скамьи, не сеять бурю в сплоченном коллективе дорожных специалистов.
- Тише, тише! - сказал Султанзаде. - Просите слова для выступлений.
- И не сбивайте репликами с толку молодого специалиста, у которого светлое большое будущее, - с гневом сказал старик с висячими сиво-рыжими от курения усами.
Ахвердизаде так расстроился, что мог расплакаться в любой момент, словно ребенок. Эх, остаться бы в деревне чабаном, играть на тутэке и не знать никаких огорчений... Черт его понес в строительный институт! А как сладко было мечтать бессонными ночами, склонясь над проектом, что побегут в горах по ровному, словно стол, шоссе автомобили, автобусы, поползут тракторы, и канут в прошлое средневековые торговые караваны осликов с хурджунами, и врачи, учителя не будут уже страшиться забиваться в глухие темные аулы, где пока царят невежество, суеверия, религиозный фанатизм. Но Аллахкулибеков постарался тяжелым молотом перебить неокрепшие крылья соколенку!
- А где же второй проект? - спросил Демиров.
- Ну, выкладывайте ваш "Даг-йол", - предложил нехотя Султанзаде.
По словам Шахина, второй проект не столь смело углублялся в горы, как "Чай-йол", но зато соединял тридцать деревень. Однако и этот путь пролегал через высокую гору, на которой зимою бушевали метели, а осенью и весною гремели ливни. Обойти же гору было невозможно.
- Кто хочет высказаться? - спросил Султанзаде. Решительно поднялся Аллахкулибеков.
- Оба проекта надо свернуть в трубку и спрятать в угол, - сказал он не терпящим возражения тоном. - Может быть, через несколько лет наука принесет нам какие-то новые способы строительства дорог, допускаю... Может быть, иной специалист, более талантливый и опытный, составит другой проект, несравненно дешевле и практичнее. И так может случиться. А сейчас тратить миллионы на горную тропку, не имеющую республиканского значения, мы не вправе! Так и занесем в протокол - не имеем права. Все это никчемное прожектерство! А нам, товарищи, надо работать, работать и работать! - воскликнул он пылко.
- Искру правды высекают скрестившиеся мечи! - сказал Демиров хладнокровно и тоже встал.
- Одну минутку, - вежливо остановил его главный инженер. - Я же совсем забыл... Мы получили письмо председателя вашего исполкома товарища Субханвердизаде. Он соглашается, что в этой пятилетке дорогу строить немыслимо...
"Предатель! - внутренне простонал Демиров. - Вонзил кинжал мне в спину... Без ведома райкома прислал сюда такую бумагу".
- Где же это письмо? - встрепенулся Султанзаде.
- У Шахина, конечно, - Аллахкулибеков сделал простодушное лицо. - Если не потерялось.
Ужаленный этим подозрением, Шахин пулей вылетел из кабинета.
Присутствующие занялись чаепитием.
Пока все молчали, Султанзаде думал, опустив голову, что Таир Демиров прав: району нужна безотлагательно дорога. Но ведь и он, Султанзаде, тоже страстно желает, чтобы во все концы республики пролегли широкие, благоустроенные, сияющие зернистым блеском асфальта шоссе, чтобы товары, книги, машины, двигатели электростанций можно было бесхлопотно привезти в любое захолустье. Да, Таир с замечательной настойчивостью, добивается своей цели, но у Султанзаде есть своя позиция, свои взгляды, отказаться от которых нельзя. Да, Таир жаждет победы над бездорожьем, он понимает, что иначе нельзя овладеть щедрыми богатствами азербайджанской земли. А в горах наверняка есть и золото, и руда, и цветные металлы. Как же помочь ему?
Наконец вошел Шахин и протянул начальнику бумагу с таким удрученным видом, словно вручал ему на подпись собственный смертный приговор.
Бегло просмотрев письмо, Султанзаде с непроницаемым выражением лица передал его Демирову.
"От имени исполкома и лично от себя могу открыто сказать, что проект горной дороги "Чай-йол" в данных условиях невыполним. Первые же селевые потоки снесут вниз дорожное полотно, разрушат мосты и виадуки. Лавины забаррикадируют путь, и расчистить эти завалы в условиях суровой зимы или проливных дождей будет невозможно. Значит, дорога будет непрерывно строиться и непрерывно разрушаться. Через два-три года она вовсе исчезнет. Дорога по проекту "Даг-йол" тоже обречена. Весною, как у нас говорят, когда, "держась за дождевые струи, можно, будто по канату, взобраться на небо", ее смоют потоки. Дубы, вырванные из почвы и несущиеся с сумасшедшей скоростью в селевых потоках, разобьют мосты. В интересах государства я считаю, что оба проекта, плоды кабинетного творчества, должны быть забракованы..."
Демиров смял бумагу. Он проиграл эту игру. Козырь, выложенный так неожиданно Субханвердизаде, был всемогущим.
- Это преступление - послать без ведома бюро райкома партии такой ответственный документ! - сказал с излишней горячностью Демиров.
Тотчас Аллахкулибеков воспользовался его промахом.
- Видимо, в районе создались нездоровые взаимоотношения между райкомом и исполкомом, - ядовито заметил он.
- Это их личные дела, - вынужден был согласиться со своим главным инженером Султанзаде.
- Конечно, это наши личные дела, то есть районные, - с горечью сказал Демиров. - Но ведь ты-то не только начальник управления, но и коммунист, член Центрального Комитета!