Решение пришло внезапно. Он подошел к столу, снял телефонную трубку, попросил соединить его с райотделом ГПУ. Заговорил, волнуясь:
- Товарищ Гиясэддинов?.. Извините за беспокойство!.. Это я, Мадат Таптыгов... Мне нужно обязательно повидаться с вами!..
- Не поздно ли, Мадат? - спросил Алеша.- Может, перенесем свидание на завтра? Скоро десять...
- Нет, прошу вас... Позвольте, я сейчас приду к вам... Это очень важно...
После паузы трубка ответила:
- Хорошо, приходите. Жду вас. Мадат начал торопливо одеваться.
В комнату вошла Афруз-баджи, слышавшая на веранде весь телефонный разговор. На лице ее был испуг.
- Что случилось, Мадат? - прошептала она.- Зачем ты идешь к Гиясэддинову?
Мадат попытался успокоить жену:
- Не бойся, Афруз... Я чист как родниковая вода... Просто мне надо поговорить с ним, посоветоваться...
Спустя минут двадцать Мадат уже сидел в кабинете Гиясэд-динова перед освещенным лампой столом. Заметно было, что он волнуется.
- Слушаю вас, товарищ Таптыгов! - заговорил первым Гиясэддинов.- Что у вас случилось?
- Скажите мне, Алеша, кого вы арестовываете?
Гиясэддинов насторожился:
- Странный вопрос. Кого мы арестовываем?.. Да вы это знаете не хуже меня, Мадат. Бандитов, например...
- Кого еще?
- Изменников родины.
- Еще?..
- Контрреволюционеров, мусаватистов, террористов, шпионов...
Гиясэддинов недоумевал. Что привело Мадата к нему? Ему была хорошо известна биография этого исправного райкомовского работника. Отец Мадата был всю жизнь поденщиком. Сам Мадат много лет батрачил. Затем выдвинулся, получил образование... Через руки Гиясэддинова прошло много различных дел и материалов, и ни в одном из них не было ничего такого, что прямо или косвенно бросало бы тень на завотделом райкома Мадата Таптыгова.
- Вот что я хочу предложить вам, Мадат...- сказал Гиясэддинов мягко.- Не будем терять время!.. Объясните мне, что вас тяготит? Говорите совершенно откровенно. Я знаю вас как честного человека. Но, как говорится, в сердце ближнего не заглянешь...
- Сердце у меня чисто! - воскликнул Мадат.- И совесть моя тоже чиста... Я ни в чем не запятнал себя!..
- Тогда почему вы здесь?
- Но ведь меня хотят обвинить в смерти Сейфуллы Заманова, будто из-за моей халатности...
Гиясэддинов перебил:
- Кто вам это сказал?
- Субханвердизаде.
Наступила долгая пауза. Гиясэддинов начал закуривать. Затем попросил:
- Расскажите, Мадат, подробнее о ваших отношениях с Субханвердизаде. И помните, нас интересует каждая мелочь. Не бойтесь отнять у меня время. Итак, слушаю вас.
Мадат обстоятельно рассказал Гиясэддинову о своей ссоре с Субханвердизаде в деревне Чайарасы и чем она кончилась, о сегодняшнем разговоре с ним на улице и приглашении Гашема зайти к нему домой этим вечером для выработки плана, дабы спасти якобы его, Мадата, карьеру.
"Так-так,- думал Гиясэддинов,- клубок понемногу распутывается... И опять-таки нить тянется к Гашему..."
- В одном лишь я хочу упрекнуть вас,- сказал он, когда Мадат умолк.- Надо было сразу же рассказать обо всем Демирову. Почему вы не сделали этого?
- Да я приходил к Демирову-он был занят, сказал: после поговорим... А потом я уехал в отдаленную деревню по жалобе.
- Напрасно вы, Мадат, проявили нерешительность. О случае в Чайарасы, о поведении там Субханвердизаде вы обязаны были доложить секретарю райкома немедленно. Завтра же исправьте свою оплошность! Говорят, лучше поздно, чем никогда. А терзаться перестаньте. Все будет хорошо...
- Вы думаете? - с надеждой спросил Мадат.
- Уверен!
- Честное слово, товарищ Алеша, у меня сразу же стало легче на душе, как только я выложил вам все! Будто камень с сердца упад.
Гиясэддинов усмехнулся:
- Иначе и не могло быть, Мадат. Говорят: разделенная беда - полбеды. Только с Демировым завтра обязательно поговорите.
- Непременно!
- А сейчас идите, Мадат, отдыхать.
Алеша вышел вместе с Мадатом на улицу. Здесь они еще раз пожали друг другу руки, и Мадат торопливо зашагал вниз по улице.
Полночь уже наступила. Было темно, тихо и тепло. Пахло сухими листьями. Алеша, стоя под чинарой, потянулся, вдохнул полной грудью воздух, поднял верх лицо. Небо, скрытое тучами, едва угадывалось.
"Где сейчас Хосров? - с тревогой подумал Гиясэддинов.- Не стряслась ли с ним беда?!"
Он вернулся в отдел, зашел в комнату, где сидел Балахан, и подробно рассказал ему о своем разговоре с Мадатом Таптыговым.
Балахан оживился, извлек из лежащей на столе папки большой плотный лист бумаги, весь испещренный какими-то таинственными значками, линиями, заштрихованными квадратиками, кружочками, надписями, закорючками, начал вписывать в него еще что-то, провел еще одну линию.
Гиясэддинов заинтересовался:
- Что это у тебя? Никак геометрией занимаешься, Балахан? Задачки решаешь?
Балахан задорно, по-мальчишески улыбнулся:
- Именно задачки, товарищ начальник! - Передал лист Гиясэддинову.- Схема здесь у меня... Я пытался графически на бумаге изобразить события последних месяцев. Обратите внимание товарищ начальник, все линии сходятся вот на этом кружке. Событий, как вы знаете, было несколько. В каждом замешаны разные лица. Но я не мог не обратить внимания на такую закономерность: одно лицо неизменно фигурирует во всех этих различных происшествиях. Это лицо я и обозначил заштрихованным кружком, к нему-то и сходятся все нити. Вот сейчас вы рассказали мне о Мадате Таптыгове, и опять, как вы видите, я провел линию все к тому же злополучному кружку.
Гиясэддинов, продолжая внимательно разглядывать исчерченный лист бумаги, сказал:
- Да, ты прав, Балахан, все нити тянутся к нему...
- И вы так считаете, товарищ начальник?
- Сомнений быть не может!
Балахан, вскочив со стула, прошелся несколько раз взад-вперед по комнате, затем остановился перед Гиясэддиновым:
- Тогда чего мы ждем, товарищ начальник? Его надо брать!.. У нас достаточно улик и обличающих документов.- Балахан извлек из сейфа толстую папку, из нее вынул папку потоньше, протянул Гиясэддинову: - Вот, например, дело, заведенное на Рухсару Алиеву следователем прокуратуры Алияром по указанию Субханвердизаде!
Гиясэддинов, ознакомившись с содержанием папки, поинтересовался:
- Это подлинник или копия?
- Подлинник. Копия осталась в шкафу у Алияра.
- Очень хорошо, Балахан! Это так называемое липовое дело пригодится нам для нашего правого дела! Алияр, как и Дагбашев, слепо исполнял волю Субханвердизаде. Рано или поздно мы заставим их все рассказать нам.