Придя в свою комнату, Яна разделась, облачилась в широкую розовую шелковую пижаму и легла в постель.
Агриппина Павловна осторожно приоткрыла дверь и снова повторила вопрос:
– Кушать изволите?
Готовила она как профессиональный повар, а уж по части выпечки домоправительнице впору было вручать Нобелевскую премию. В большинстве своем забота этой немногословной и грубоватой женщины по отношению к другим людям сводилась к тому, чтобы посытнее и повкуснее накормить их.
– Сытый – значит, уже не помрет, – говорила Агриппина Павловна, и спорить с ней было сложно.
Яне постоянно приходилось впихивать через силу в себя всевозможные плюшки, булочки и ватрушки. Сама природа сжалилась над ней, и, несмотря на поглощение огромного количества пищи, содержавшей углеводы, она оставалась худой, как спица. Отказаться от приготовленных Агриппиной Павловной кушаний было равносильно оскорблению, но на сей раз Яна на такое осмелилась.
– Чай? Кофе? – с угрозой в голосе продолжала Агриппина Павловна.
– Нет, ничего не хочу, – ответила Яна и отвернулась к стенке.
Агриппина Павловна ушла, весьма озадаченная, но через час повторила свою попытку накормить Яну. Та лежала с совершенно отсутствующим взглядом и отказывалась от всего. Домоправительница повторила попытку часа через два, но снова ушла ни с чем.
Яна сама не знала, сколько часов провела в таком коматозном состоянии. Свет сменила тьма, ночь – новый рассвет. Ей не хотелось есть, пить и не хотелось ничего делать. Казалось, силы покинули ее навсегда.
С первыми лучами апрельского солнца в комнату Яны заглянул весьма встревоженный Ричард. Судя по заплаканным глазам маячившей за его спиной Агриппины Павловны, это она вызвала его.
– Доброе утро, дорогая! – Ричард бодро вошел в комнату и раздвинул занавески.
Яна недовольно поморщилась.
– Что с тобой? Почему ты лежишь в кровати целые сутки?
– Что, уже и отдохнуть нельзя? Привыкли, что я все время скачу, как клоун по арене? – ответила Яна весьма недовольно.
Лицо ее было бледным, а волосы лежали на подушке спутанным веником.
– Ты заболела? – Ричард присел рядом с Яной и положил руку ей на лоб.
Ричарду было сорок с небольшим, рост он имел средний, занимался спортом, следил за собой. Тронутые сединой черные волосы, агатовые внимательные глаза, на левой щеке шрам – Ричард был очень привлекательным мужчиной. Яна закатила глаза.
– Да, у меня болит…
– Что?
– Душа.
– А конкретнее? Тебе чего-то не хватает?
– В том-то и дело, что не знаю, чего. Психолог сказала, что я зажралась. В чем-то она, конечно, права. Она говорит, что мне надо начать с нуля, с низшего звена, так сказать.
– Это неправильный психолог, – легко возразил Ричард. – Человек может обернуться назад, но вовсе не обязательно возвращаться назад.
– Эх, мне бы твой оптимизм! – вздохнула Яна, натягивая одеяло до подбородка.
– Может быть, переедешь в коттедж? – спросил Ричард.
Яна отрицательно покачала головой.
– Приобрести тебе путевку куда-нибудь?
Она снова покачала головой.
– Позвонить Карлу? Может быть, поедешь к нему? Или вызвать его сюда? – продолжал допытываться Ричард.
– Еще чего! – воскликнула Яна. – Чтобы его расстроить? Он не привык видеть меня в таком разобранном состоянии.
– Пусть привыкает. Если любит, должен любить тебя всякую, – ответил Ричард.
– Неужели ты не понимаешь, что я никого не хочу видеть?! – возмутилась Яна.
– Так… Ну-ка, вставай! Хватит разлеживаться! – скомандовал Ричард, срывая с нее одеяло.
– Э… поаккуратнее! Прошли те времена, когда мы были мужем и женой! – поежилась Яна.
– Эту песню я знаю. Теперь ты другому отдана и будешь век ему верна, – улыбнулся Ричард.