Я восхищался ее миниатюрностью, ярким цветом и невинностью. Больше всего на свете мне хотелось ее поймать и принести домой в свой зверинец, но я понимал, что задача это непростая. А пока я ломал над этим голову, развернулась настоящая драма. Рядом с разрушенным домиком из-за кустов выросла тень вроде мальтийского креста, и низко летящий ястреб-перепелятник нацелился на ласку, которая принюхивалась и совершенно не чувствовала опасности. Пока я соображал, закричать мне или хлопнуть в ладоши и тем самым ее предупредить, она сама заметила хищника. С невероятной скоростью развернувшись, она элегантно вспрыгнула на развалины стены и проскользнула между двух камней, что, казалось, было бы сложно жуку-светляку, а не то что ласке. Этакий трюк: только что сидела на виду – и через секунду исчезла в развалинах, как капля воды. Ястреб завис с распущенным хвостом, полагая, что жертва вынырнет. Но после секунды-другой ожидания ему все это наскучило, и он полетел дальше в расчете на менее капризную цацу. Через некоторое время ласка высунула мордочку из расщелины. Убедившись, что все чисто, она вылезла по-тихому и двинулась вдоль стены. Видимо, сказался недавний опыт, так как она периодически пряталась между камнями. Наблюдая за ней, я раздумывал, как подобраться ближе и набросить на нее рубашку, пока она не догадалась о моем присутствии. Помня о ее профессиональном трюке с исчезновением, я понимал, что задачка будет не из простых.
Вдруг, юркая как змея, она шмыгнула в дыру у основания стены. Из дыры повыше этой с встревоженным видом вылез другой зверек и, взобравшись по стене, юркнул в расщелину. Я страшно возбудился – даже беглого взгляда мне хватило, чтобы узнать существо, которое я уже много месяцев мечтал выследить и поймать: садовая соня, возможно, один из самых красивых европейских грызунов. Вдвое меньше взрослой крысы, желтовато-коричневый мех, ярко-белые подштанники, длинный мохнатый хвост с полосатым черно-белым кончиком и черная меховая мордаха, этакая смешная пародия на маску, какую в давние времена, по рассказам, носили грабители.
Передо мной возникла дилемма. В стене прячутся два зверька, о которых я мечтал, причем один гонится за другим и у обоих ушки на макушке. Если моя атака провалится, я рискую остаться с пустыми руками. Я решил сначала заняться лаской: она будет поживее, а соня, если ее не беспокоить, пожалуй, никуда не уйдет из своей новой норки. По зрелому размышлению я предпочел рубашке сачок и, вооружившись им, начал с предельной осторожностью спускаться по склону, застывая всякий раз, когда ласка высовывала мордочку и озиралась. В конце концов я оказался, незамеченный, метрах в двух от стены. Сжав покрепче длинную рукоять сачка, я стал ждать, когда ласка выглянет из катакомб, которые она сейчас обследовала. Сделала она это столь внезапно, что застигла меня врасплох. Она присела и уставилась на меня с любопытством и без всякого страха. Только я собрался взмахнуть сачком, как, ломая кусты, с высунутыми языками и помахивающими хвостами, выскочили три мои собаки, так громко выражая свой восторг, словно мы не виделись много месяцев. Ласка испарилась. Секунду назад она застыла от ужаса при виде этого нашествия – и вот уже исчезла. Я с горечью отчитал собак и прогнал их наверх, где они улеглись в тени, обиженные и озадаченные моим дурным нравом. А я приготовился ловить соню.
Со временем строительный раствор был размыт дождями и выкрошился, и теперь кладка больше напоминала череду каменных простенков. Со всеми сообщающимися тоннелями и пещерками, она представляла собой идеальное укрытие для маленького зверька. Единственным реальным способом его отловить было разобрать стену по кусочкам, чем я прилежно и занялся. Я вынул значительную часть кладки, но не нашел ничего интереснее, чем парочка негодующих скорпионов, несколько мокриц да юный геккон, который ускользнул, оставив свой хвост. Через час, изнемогая от жары и жажды, я взял передышку и присел в тени еще не до конца разобранной стены.
Я как раз обдумывал, сколько еще времени у меня уйдет на то, чтобы полностью разобрать стену, когда из дыры в метре от меня показалась голова сони. Она вскарабкалась на самый верх, как несколько погрузневший альпинист, и, усевшись на толстенький зад, принялась с особой тщательностью умывать мордочку, полностью меня игнорируя. Я не верил своей удаче. Незаметно, с предельной осторожностью я завел сачок над целью, зафиксировал в нужной точке и резко опустил. Все бы сработало, если бы верх стены был плоским, но увы. Когда я прижал сачок, остался просвет, через который соня, придя в себя после секундной паники, к моему крайнему неудовольствию и огорчению, улизнула, после чего промчалась по стене и юркнула в другую расщелину. Которая, впрочем, оказалась тупиковой, и, прежде чем соня успела осознать свою ошибку, я накрыл вход сачком.