Но ничего из этого не имело значения. Тиббетс получил приказ, а «Энола Гей» — бомбу. Самолеты поднялись в воздух на следующий день после потопления «Айовы» и не более чем через два часа после того, как советское руководство подло отвергло все выдвинутые против них обвинения и отказалось отступить.
Небо в это утро было ясным и чистым, но для надежности взлетную полосу освещали прожекторы. Видеокамеры записывали вылет для потомков, сохраняя эти кадры на века. Один за другим приходили в жизнь крупные двигатели, раскручивая огромные винты. Тиббетс ощущал дрожь от всех четыре двигателей самолета, и незадолго до начала руления открыл форточку и помахал рукой. Затем он выбрался из самолета и пошел по длинной полосе аэродрома Норд-Филд.
— Эй, Джей-Си, глянь на это! — Группа военных строителей наблюдала за самолетами, стоя у ангаров. — И подумай о том, кто построил этот гребаный аэродром, чтобы это стало возможным!
Они уже много раз видели взлеты бомбардировщиков, но никогда это не сопровождалось такими фанфарами и никогда не делалось по прямому приказу президента. И это было потрясающе, как и любая настоящая военная мощь. 425 «Суперкрепостей» в небе, и один с силой самого солнца в брюхе, направлялись на север ради мести, которой требовала вся страна. Только последние налеты на Японию были более масштабными — в двух из них принимало участие 464 и 520 самолетов в конце мая.
Не было никаких признаков того ужасного огня, что опустошал моря накануне. Бомбардировщики В-29 поднялись в воздух, направившись в плотном строю на северо-запад от Тиниана. До Владивостока было чуть более 2000 миль, и при дальности полета чуть более 3 500 тысяч они не вернутся на остров в этот же день. Вместо этого им предстояло приземлиться на подготовленных для этого аэродромах на Окинаве.
На случай, если у русских имелись еще корабли, оснащенные новыми ракетами, им предстояло сбить 425 самолетов, что увеличивало вероятность того, что «Энола Гей» достигнет цели. Но русские создали не менее двух бомб, и имелся большой риск того, что будет дальше. Что будет, если они установят одну из них на еще одну из этих жутких зенитных ракет и снесут все бомбардировщики разом? В итоге было решено, что несмотря на заявления Трумена, на стороне американцев будет фактор внезапности.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ НЕПОБЕДИМЫЙ
«Однажды вы проснетесь и поймете, что мир можно победить…
Я намерен надеть маску и нацарапать свое имя на лице этого мира».
ГЛАВА 7
— Товарищ капитан!
Карпов слышал этот голос, но он казался ему странным потусторонним эхом. От медленно оторвал взгляд от передних иллюминаторов, за которыми медленно исчезало роковое облако, ощущая головокружение. Перед глазами замелькали огоньки.
Внезапно корабль окутал густой туман, и многие из членов экипажа успели решить, что это была непроницаемая дымка, известная как «Облако Уилсона», всегда наблюдавшаяся при ядерных взрывах в море, однако это было не так. Грибовидное облако исчезло, словно его сдул внезапный порыв ветра, загасив, словно пламя свечи. Ветер также стих. Остался лишь плотный тускло-серый туман и внезапный холод, словно корабль упал с края света, чего боялись моряки в старину, и теперь застыл в вечности.
Карпов обернулся. Его взгляд помутнел, лицо замерло в мучительной маске. Роденко немедленно подскочил к нему.
— Товарищ капитан, вы в порядке! Мичман, врача на мостик!
— Нет. Нет, оставить… — Карпов поднял руку, успокаивая старпома. Его сознание снова начало работать, и собирать в сознании все подсказки — свет, изменившееся небо, жуткое свечение моря и мертва тишина в туманной завесе. Он знал, что случилось.
— Радар, доложить обстановку, — быстро сказал он.
— Товарищ капитан, целей не наблюдаю.
Вертолеты тоже исчезли. Ка-226 и один из Ка-40 находились в воздухе. У них остался только второй Ка-40 в вертолетном ангаре.
— Сонар в активный режим. Доклад!
— Товарищ капитан, сонар переведен в активный режим десять минут назад. Подводных целей не наблюдаю, — Тарасов внимательно слушал, пытаясь обнаружить любой возможный сигнал.