Федоров был прав, как и Золкин. Они бы построили по три корабля на каждый потопленный, и преследовали бы нас, пока бы не прикончили. Наверное, мы могли бы оказаться в пределах досягаемости какого-нибудь из их крупных городов, и тогда, возможно, они бы послушали меня, если бы я пригрозил уничтожить Сан-Франциско. Карпов с ужасом покачал головой. Я нанес достаточно вреда миру, подумал он. Я не хотел верить в то, что я нес ответственность за то мрачное будущее, которому мы стали свидетелями, хотя определенно нес ее.
Он лег на койку, закрыл глаза и позволил себе погрузиться в глубокий беспокойный сон. Некоторое время спустя он проснулся, с испугом увидев рядом доктора Золкина со стетоскопом на шее и открытой медицинской сумкой рядом.
— Что вы здесь делаете?
— Спокойно, спокойно, все нормально, — заверил его доктор.
— Сколько времени?
— 08.00, по крайней мере, по корабельному хронометру.
— Утро?
— Вас вызывали с мостика три часа назад, но ответа не было, так что Роденко забеспокоился и попросил проверить вас.
Карпов заметил на тумбочке шприц и ощутил в руке иглу капельницы.
— Что это? — Спросил он с нотками подозрения в голосе.
— Думаете, я намеревался вас отравить? Боюсь, что нет. У вас было обезвоживание, так что я просто ввел физраствор.
— А это? — Карпов указал на шприц.
— Легкое снотворное, чтобы успокоить сон. Вы выглядели так, словно вас мучили настоящие кошмары. Не беспокойтесь. К настоящему моменту оно уже нейтрализовалось. Как ваше самочувствие?
Капитан моргнул и сделал глубокий вдох.
— Спасибо, лучше.
— Лучше, чем водка, — согласно кивнул Золкин.
Взгляд Карпова потемнел, но отрицать было нечего.
— Я не напивался, доктор. Просто рюмку, чтобы успокоиться. Уверяю вас, что был полностью…
— Никто вас не в чем ни обвиняет, товарищ капитан, по крайней мере в том, что касается водки. Я здесь, только чтобы оказать вам помощь, не более того.
Карпов отвел глаза.
— Я так понимаю, вы тоже желаете прочитать мне лекцию? Ну давайте, скажите прямо, в лицо!
— Никаких лекций, капитан. Я все для себя решил при встрече с остальными в офицерской столовой. Да, вы сделали то, что сделали, и я не считаю, что это сейчас что-то значит. Как говорится, это уже история. Хотя я и понятия не имею, во что это выльется в предстоящие десятилетия.
Карпов понял, что так и не знает, где они находятся.
— Николин о чем-либо докладывал?
— Нет, — сказал Золкин, протягивая руку, чтобы убрать капельницу и заклеить пластырем место укола на руке Карпова. — Но, вроде бы, есть что-то на радаре. Именно поэтому они вызывали вас некоторое время назад.
— И вы меня не разбудили?
— Мир никуда не денется, если вы оставите его на несколько часов. Вам нужен был отдых — и это предписание врача. Я сказал Роденко следить за целью, и сообщать, только если она представит какую-либо угрозу.
— Что за цель? Воздушная?
— Нет, вроде бы корабль. Роденко поднял вертолет, чтобы осмотреть район, и обнаружил корабль к северо-востоку от нас примерно в 150 километрах. Мы ведем его последние три часа. Поэтому я решил проверить вас снова перед тем, как будить. Вы должны увидеть небо. Это совершенно прекрасное утро.
Карпов подался вперед, все еще ощущая усталость, но чувствуя себя намного лучше.
— Думаю, нужно хорошо поесть, доктор. Передайте Роденко, что я сменю его через час.
— Очень хорошо, но не перенапрягайтесь, капитан. Не каждый человек может провести два сражения с американским флотом из двух разных эпох за двое суток. — Золкин встал, закрыл медицинскую сумку и поставил на тумбочку небольшую коробку. — На тот случай, если ощутите потребность в водке, — спокойно сказал он. — Я лично удостоверился, что хорошо принять одну перед сном. Это позволяет выспаться. — Он направился к двери.
— Доктор… — Карпов приподнялся и повернул голову.
— Да, капитан?
— Спасибо… За вашу внимательность.
— Такая наша работа.
Еда показалась намного вкуснее, чем когда-либо за последнее время, так что ел он с неподдельным аппетитом и ощутил себя намного лучше. Затем он направился на мостик, чтобы сменить вахтенных и взглянуть на корабль на горизонте. Это могло легко дать ответы на многие вопросы.
Выйдя на верхнюю палубу глотнуть свежего воздуха, он впервые посмотрел на небо. Золкин был прав — оно было поразительно красивым на западе, за его спиной — его освещало яркое оранжевое зарево, как будто второе солнце поднималось из-за горизонта навстречу тому, что всходило на востоке. Очень интересно, подумал он, задаваясь вопросом, что могло вызвать подобное явление. В голову пришла мысль, что это могло быть как-то связано с последствиям взрыва запущенной им ядерной боевой части. Могли ли они вернуться в 1945, пока он спал? С этой мыслью он поспешил на мостик.