«Дурак, он и в Африке дурак», — таково было моё заключение. Эта доска оказалась довольно крепкая, и кроме ещё одной шишки на свою дурную башку мне ничего не удалось заработать. Тогда, схватившись одной рукой за эту, более удобную, чего греха таить, и крепкую опору, другой рукой стукнул по второй доске с противоположной стороны образовавшейся дыры. Доска с треском отлетела куда-то в глубь чердака. Следующая доска оказалась также достаточно крепкой, и мне осталось лишь попытаться пролезть в проделанный пролом.
Первые минуты на этой горище я лежал, отдуваясь и пыхтя. От моей одежды остались лишь одни лохмотья. Во всяком случае, мне так казалось. Потом, немного придя в себя, разыскал выломанные доски и прикрыл ими пролом, не столько от преследователей, сколько для того, чтобы самому случайно не свалиться вниз. Здесь было совсем темно. Пол, бывший несколько минут назад потолком, трещал и вибрировал, норовя в любой удобный для него момент обвалиться. Поэтому пришлось ползать на брюхе, уменьшив тем самым давление на квадратный сантиметр. Благо, когда-то физику учил. Правда, в те далёкие времена мне не удалось вникнуть в изучаемый материал, но преподаватель каким-то невообразимым образом смог вложить в моё подсознание что-то о диффузии или ещё какой-то ерунде. Короче, благодаря только этому я догадался лечь и ползком изучать место, куда меня занесла нелёгкая.
Попытка выломать хоть одну доску из лицевой обшивки ни к чему не привела. Для того, чтобы проделать брешь наружу, необходимо было иметь недюжинную силу и наделать много шума, что сразу же выдало бы моё местонахождение тем, кто задумал меня искать.
Проделав кругов пять вдоль стен, я уселся отдохнуть, вытащить занозы из тех мест, куда они позалезали, и заодно подумать, как дальше быть и что делать? Да только подумать, не сделать. Мысли расползались, подобно тараканам по тёмным щелям, чтобы их никто случайно не обнаружил. Выдернув последнюю занозу, решил вытряхнуть насыпавшийся за шиворот мусор. Сняв разорванную футболку, в полном блаженстве вытерся ею. Потом, встряхнув несколько раз, снова надел, и тут доски подо мной со страшным треском проломились. Инстинктивно раскинул руки в стороны, чтобы хоть как-нибудь удержаться. Но этого не понадобилось. Мой зад намертво заклинило в образовавшейся щели. Ноги взметнулись выше головы, упершись в зенит, и никакой опоры для рук. В таком жутко неудобном положении, вися между небом и землёй, бессмысленно болтая конечностями, я находился довольно продолжительное время. В этот момент мне уже было безразлично, где быть — на полу или на потолке. Однако доски держали крепко. Извиваясь, как угорь на сковороде, я пытался освободиться. Только от моих потуг мой зад ещё больше опускался книзу. Неимоверными усилиями, уродуя свои любимые джинсы, мне удалось выпрямить ноги и тем самым оказаться лежащим над проломом. После этого удачного трюка, перекатившись на бок, я осторожно отполз подальше от коварного местечка. Да-а! Резких движений этот сарай не любил. Отлежавшись, я пополз к центру.
Длительное ползание на брюхе никогда не приводило человечество в прекрасное настроение, а я был его неотъемлемой частью. Когда же наступило отчаяние найти хоть что-нибудь, удача соизволила улыбнуться и рука наткнулась на какую-то подпорку. Она была гораздо тоньше моей руки и уходила вверх. Держась за неё, осторожно поднялся на ноги. Голова не упёрлась в потолок, а это означало, что надо мною центр купола. Думать меня не учили, а потому без зазрения совести я полез вверх, как когда-то на физкультуре взбирался по металлическому шесту, да и по канатам тоже приходилось карабкаться. Высоко подниматься не пришлось. Через полметра или, может, чуть больше, голова упёрлась в крышу. Памятуя прежний урок, я был крайне осторожен и больше не мотал башкой, как застоявшаяся лошадь. Шест ощутимо прогнулся под моим весом. Надо было немедленно опускаться. Инстинктивно протянув руку в сторону, нащупал обыкновенную щеколду. Не раздумывая ни секунды, повернул её и толкнул вперёд. Однако ничего не произошло. Тогда потянул на себя. Снова ничего не вышло. Размышлять было некогда, и я лихорадочно задёргал щеколдой в разные стороны. Неожиданно она поддалась. Люк откатывался вбок, наподобие окна в автобусе. Внутрь хлынул яркий солнечный свет. Ухватившись двумя руками за края люка, хотел было подтянуться. И тут, не выдержав такой наглости, шест подо мной хрустнул, я же повис, как лягушка-путешественница. Конечно же, моя сущность не была готова к такому повороту событий и не ожидала подобной подлости от подпорки, да только падать вниз не имело смысла, будучи в двух шагах от свободы. Как мне удалось подтянуться и выбраться из люка на крышу, для меня осталось загадкой. Экстремальная ситуация включила все резервы организма, и я оказался на воздухе метрах в семи над землёй. Перспектива была не лучше, чем внутри. Лаз оказался не на той стороне, где была дверь, а с противоположной, поэтому я не сразу врубился, где нахожусь. Передвигаться же по крыше было совсем небезопасно. Я огляделся в поисках пути к спасению. Тут и там были скобы, но как-то хаотично разбросанные. Если бы они были предназначены для того, чтобы за них держаться во время монтажных работ, то расположение их должно было быть совсем не таким. Казалось, что было вынуто по нескольку штук, и поэтому образовались эти пустоты. Я повис на одной такой скобе и попытался достать ногами до ближайшей. Насколько можно было судить, глядя на свои конечности, из такого положения было не более десяти сантиметров. Я решился и разжал руки. Обе ступни одновременно коснулись проклятой скобы, и она благополучно вылетела, моё же тело, набирая скорость и занозы, понеслось вниз к матушке земле.