Какая погода (какое время) на дворе
Старинная риторика, преимущественно средневековая, включала в себя особую топику, топику impossibilia (по-гречески adynata); adynaton было общим местом, топосом, надстроенным над идеей вершины: два от природы противоречащих друг другу элемента, враги (гриф и голубка) мирно уживаются («Огонь горит во льду, Солнце становится черным, Я вижу, что луна скоро упадет, Это дерево сошло с места», — писал Теофиль де Вьо); невозможный образ служил для того, чтобы отметить презренное время, время скандальной контр-природы («мы все видели!»). В который уже раз Фурье переворачивает риторический топос; adynaton служит ему для то го, чтобы прославлять чудеса Гармонии, покорение Природы осуществляется противоестественными способами; например, нет ничего неоспоримо более «естественного» (вечного), нежели горько-соленая морская вода, но ведь она не питьевая; Фурье, воздействуя на нее ароматом Северного Сияния, превращает ее в лимонад (цедровая кислота); это позитивный adynaton.
У Фурье много разнообразных adynata. И все можно свести к тому (очень современному) убеждению что культура людей видоизменяет климат35. Для Фурье человеческую «природу» невозможно исказить (она подвержена лишь сочетаниям), но вот «природная» природа видоизменяется (причина здесь в том, что космогония Фурье основана на ароматах, сравнима с образом полового флюида, тогда как его психология прерывиста, открыта взаимодействиям, а не флюидам).
Эта топика невозможного следует категориям античной риторики:
I. Хронографии (имеются в виду невозможности во времени): «Мы станем свидетелями зрелища, которое может наблюдаться лишь раз на каждой планете: переход от бессвязности к социальной сочетаемости… Каждый год в продолжение этой метаморфозы будет стоить столетий обычного существования… и т. д.»
II. Топографии. Пространственные невозможности, весьма многочисленные, относятся к сфере того, что мы называем географией: 1. Климатология: а) Фурье меняет климаты, превращает полюс в новую Андалузию и переносит в сибирские края теплую температуру Неаполя и Прованса; b) Фурье улучшает времена года, презираемые в цивилизованной Франции (тема: Больше весны!): «В 1822 г. совершенно не было зимы, в 1823 г. — весны. Этот постоянный беспорядок, длящийся вот уже десять лет, представляет собой результат разлада ароматов, который планета испытывает из-за слишком долгого цивилизованного, варварского и дикарского хаоса» (тема: виной этому — Бомба); с) Фурье распоряжается микроклиматами: «Атмосфера и жилища представляют собой неотъемлемую часть наших одеяний… При цивилизации никто никогда не думал усовершенствовать ту часть одеяний, каковую мы называем атмосферой и с которой мы находимся в непрерывном контакте» (это тема фаланстерских коридоров, обогреваемых и вентилируемых). 2. Педология: (Крестоносцы сапожного дела и чистки обуви)… отсюда они в массе вышли в Иерусалим и начали с того, что покрыли плодородной землей и плантациями ту Голгофу, где христиане бубнили ненужные молитвы; за три дня они сделали гору плодородной. Итак, их религия состоит в том, чтобы обеспечить плодородное и приятное в тех краях, куда наше глупое благочестие несло лишь разорение и суеверия. 3. Физическая, география: Фурье подвергает карту мира подлинной операции по эстетической хирургии: он перемещает континенты, переносит климаты, «поднимает» Южную Америку (как поднимают груди), «опускает» Африку, «протыкает» каналами перешейки (Суэцкий и Панамский), меняет города местами (Стокгольм переносится на место Бордо, Санкт-Петербург — на место Турина), превращает Константинополь в столицу гармонийского мира. 4. Астрономия: «Человек призван к тому, чтобы смещать и перемещать небесные светила».