— Как бы ты описала меня, сестрица? — спросил её Линь в тот день.
Тогда-то Фань и сказала ему, как есть:
— Ты похож на горячие камни у озера, братец Линь. И на ветки ивы, которые тонут в воде. И на все эти красивые мостики! Ты похож на цветы, которые здесь растут, и на дорожки, по которым никто не ходит — мне с тобой хорошо, как в этом саду: ты такой же прекрасный, братец Линь, и никем неизведанный! В тебе, кажется, только я, только Будда и только ты…
— А как же император? — спросил, улыбаясь, Линь. — Он ведь тоже бывает в этом саду.
Сун Фань задумалась на мгновение.
— Но гораздо чаще он здесь не бывает, разве не так, братец Линь?
А после она всё же заметила, что Линь помрачнел, нахмурился даже, как туча, и решила после этого не говорить о том, как ей нравится, что они лишь втроём, и что нигде она не чувствует себя лучше, чем в саду перед самым дворцом императора.
А то, что сад императорский, она узнала от стражников — однажды, когда Фань проплывала между прутьев решётки, они подошли очень близко — и она расслышала разговор:
— Император гуляет по саду сегодня, — сказал один из них. — Что-то он зачастил!
— Молится, — ответил второй.
— Есть, с чего…
Но Фань уже поднырнула и оказалась в саду. К тому же, она похолодела от мысли, что император сейчас гуляет там, где гуляет и Линь!
Со всех ног она бросилась к пагоде у воды, а не найдя там друга, побежала к Будде — и действительно, Линь сидел перед ним.
— Линь, скорее, бежим! — задыхаясь, Сун Фань схватила его за рукав и потянула в сторону озера.
— Почему? — удивился Линь.
Он даже не успел распрямиться — так и побежал следом за Фань полусогнутый.
— Там император! Он казнит нас, если увидит!
— Кто так сказал? — не испугался Линь.
— Все так говорят.
И действительно, что уж знала об императоре Фань, так это то, как он бывает не мил. Однажды знакомый торговец пришёл к её отцу и рассказал, что во дворце льются алые реки. Это Фань хорошо запомнила (целый месяц потом она плавала в красной воде по ночам), так что Сун Фань знала наверняка: есть груши в чужом саду — это плохой поступок, за который могут хорошо наказать.
Поэтому она бежала, не отпуская Линя, и его шёлковый рукав то и дело выскальзывал, и её ноги то и дело заплетались, и только то, что Линь бежал вместе с ней, придавало ей сил и смелости. Преодолев ступеньки, оставив позади льва и львицу, бамбуковый мостик через канал, крошка Фань влетела под тень пагоды и пригнулась. Запыхавшийся Линь пригнулся следом, загадочно улыбаясь.
— Мы прячемся, — сообщила ему Фань, думая, что он до сих пор ничего не понял.
— Это слышала вся округа.
— Думаешь, братец Линь? — испугалась Сун Фань. — Значит, слышал и император?
Линь улыбнулся ещё ослепительнее, ещё шире:
— Мне кажется, император вообще ничего не слышит.
— Почему?
— В последнее время ему, должно быть, не хочется.
— Почему? — не отставала Фань.
— Наверное, он очень устал.
— Откуда ты знаешь?
— Все это знают, сестрица, — покачал головой Линь. — Одна ты у нас в облаках!
— Неправда.
— Правда.
— Про сокровища в холме говорят, про восстание, про то, что император казнит всех во дворце. А вот про это, братец Линь, никто не говорит! Ни единого слова!
Сун Фань разозлилась, даже, наверное, разобиделась. Её почему-то задело, что Линь считает, будто она совершенно не при делах. А ведь целые дни, которые Фань проводила вне сада, она проводила среди людей: на базаре, на улицах, даже дома — и она знала наверняка, о чём взрослые говорят (и о чём — только шепчутся).
Но не успела она надуться, как братец окликнул её — без тени былой улыбки.
— Так значит, император всех убивает?
Сун Фань обернулась: Линь глядел на неё в тот момент как зверь, не мигая. Он и раньше порой смотрел очень пристально, словно в душу, но в этот раз у Фань похолодело внутри.
Она замялась немного, схватилась за мочки ушей, как делала, если боялась или стеснялась кого-то.
— Так говорят, — тихо сказала она.
— Многие?
— Все… Разве ты не слыхал, братец?
Линь как-то повёл плечом, некрасиво (так на него не похоже!), и сразу спросил о другом:
— И что за сокровища?
А Сун Фань была и рада сменить наконец-то тему:
— Они здесь спрятаны — все в округе об этом знают!
— Правда?
— Но я их уже нашла.
И Сун Фань аккуратно выглянула, поманив за собой и Линя. В саду никого не было (куда же пропал император?), и крошка Фань спокойно указала пальцем на дерево, с которого обычно срывала груши:
— Если бы я принесла в дом сокровища, братец Линь, то никто бы не поверил, что я их нашла. Зато если я приношу груши, то все едят — и продлевают жизнь! Разве это не счастье — поесть, когда хочется?