Выпив четыре или пять рюмок подслащённого шаосинского, Ёко встала с места:
— Пойду помою руки.
Сяофэн проводил её коротким взглядом, повернулся обратно к Такао, взял со стола коричневую стеклянную бутылку и в очередной раз спросил:
— Точно пить не будешь?
Такао со смехом повторил своё обычное оправдание:
— До восемнадцати — ни-ни.
— Вот как... — с какой-то потухшей улыбкой отозвался Сяофэн. Выглядел он на редкость уставшим.
Сяофэн наполнил свою рюмку густой жидкостью и тихо пробормотал:
— Хочу уехать куда-нибудь подальше. — Прозвучало это так серьёзно, словно он сообщал важную тайну, и Такао невольно поднял голову. — Я всегда ищу что-нибудь, что заберёт меня с собой в другой мир. И сейчас тоже ищу.
Брошенные вскользь слова задели какие-то тонкие струны в душе Такао. Он вдруг понял, что ему впервые открылась слабость этого человека, и был необычайно этим тронут. Но прежде чем Такао успел спросить, что это значит, послышались шаги возвращавшейся Ёко, и вопрос повис в воздухе.
Такао заметил, что солнце уже садится, а комнату заполнили бледные тени. К тому времени в общем и целом они сколько смогли — выпили, что смогли — обсудили, «выполнили все пункты намеченной программы», и ими понемногу овладевала апатия. В этот момент у Сяофэна неожиданно зазвонил мобильный телефон. Ёко молча на него посмотрела, а Такао вздохнул с облегчением. Сяофэн взглянул на экран, встал, прошёл на кухню, на ходу снимая трубку, и ответил почему-то очень тихим голосом.
— Идите пока на крышу, я вас потом догоню. Там сейчас здорово, — зажав ладонью микрофон, попросил он и кинул Такао маленький ключ.
— На крышах всегда здорово, — со смутным ощущением, что их попросту попросили удалиться, обратился Такао к Ёко, выходя с ней из квартиры.
Они поднялись по низкой лестнице, открыли дверь, и перед ними распахнулось пространство метров двадцать длиной, подсвеченное закатом.
Сяофэн никак не шёл. Прошло десять минут, потом тридцать, солнце сползало всё ниже, на время скрылось за облаками, вынырнуло из-под них и окончательно спряталось за линией гор вдали. Тени в городе всякий раз резко менялись. Такао обеспокоенно смотрел на курившую спиной к нему Ёко и вдруг подумал: «Что, если Сяофэн позвал меня ради этого момента, ради того, чтобы Ёко-сан не ждала его одна?» Но если и так, он не мог придумать, о чём с ней сейчас говорить, а потому просто махнул рукой и улёгся на холодный бетон.
Находиться на крыше и правда было приятно. Как на бортике бассейна, которого на самом деле нет. Высоких домов в округе было мало, и со всех сторон открывался отличный вид.
«Вот, значит, — глядя вверх, думал Такао, — какой цвет у сумерек, когда в сезон дождей проясняется погода». Небо на западе отливало прозрачно-оранжевым, как тонко отрезанный ломоть лосося на просвет, а чем дальше от солнечного диска, тем ближе цвет подбирался к бордовому. Когда заря наконец погасла, небо медленно-медленно, незаметно для глаз, перекрасилось в тёмно-синий.
— Знаешь, что означает имя «Сяофэн»? — послышался сзади голос Ёко, и Такао приподнялся. Она стояла спиной к нему и рассматривала небо на востоке. — «Вечерняя гора».
Такао встал на ноги, проследил за её взглядом и уткнулся в постройки Ниси-Синдзюку. Новенькие, безымянные офисные здания стояли, сбившись в кучу, а над и между ними выглядывали хорошо знакомые, почти родные небоскрёбы, вымахавшие больше чем на двести метров. Вот здание токийского муниципалитета и треугольная крыша отеля Park Hyatt, вот бетонная башня компании «Сумитомо» и торговый центр «Номура», а вот похожее на кокон здание Академии моды. На верхушках высоток ещё плескался оранжевый отблеск заката, а всё, что ниже, уже тонуло в полутьме ночной синевы.