Поэтому я, по правде сказать, не понимал, как вести себя с Акидзуки. Сегодня я вновь в этом удостоверился. И ровно по той же причине я был когда-то безнадёжно очарован Юкари.
«Не потому ли они появились в моём сне вместе?» — думал я, пребывая в беспросветно-пасмурном настроении и разглядывая дождь.
— Соитиро, ты с каждой нашей встречей выглядишь всё неприветливей.
Мы только что чокнулись банками пива, и эти слова, к моему удивлению, меня не столько рассердили, сколько немного обидели.
— Ты и без того большой и страшный. Ученики, наверное, от тебя убегают.
Я глотнул пива, подумал, как бы мне ответить, потом сказал:
— Нацуми, ты с каждой нашей встречей всё неприветливей разговариваешь.
Пропустив мимо ушей мой тщательно подготовленный ответный выпад, она уставилась поверх банки прямо на меня:
— Тяжело на работе, да? Уж такие существа эти старшеклассники, слово скажешь — сразу на дыбы. Не стоят они того, чтобы к ним относились с душой.
Не зная, что сказать на такое откровенное проявление заботы, я отправил в рот кусок жаренной во фритюре курицы и пробурчал в ответ что-то неопределённое. Нацуми, придерживая одной рукой свои длинные, по грудь, чёрные волосы, нагнулась над столом и стала раскладывать по тарелкам салат с медузой, лежавший в пластиковом контейнере. Её белый хлопковый пуловер мягко очерчивал округлость груди, и после нескольких беглых взглядов я почувствовал себя неловко, посмотрел в потолок, а затем, притворившись, что разминаю шею, обвёл глазами комнату. Здесь я был впервые, но эта квартира во многом походила на предыдущую, какой я её помнил, и по планировке, и по атмосфере. Гостиная площадью в шесть с половиной квадратных метров, пусть и заставленная вещами, не выглядела захламлённой. Беспорядок в комнате как раз и придавал ей уют, и такое же впечатление производила сама хозяйка. Вдоль стен стояли несколько стеллажей, вперемешку набитых карманными книжками, внушительными томами в твёрдой обложке, компакт-дисками, парфюмерией, шляпками, музыкальными инструментами и многим другим. Треть из этого я раньше видел, остальные две трети — нет. Среди последних попадалось и то, что, как мне всегда казалось, её не интересует: к примеру, видеоигры, манга-журналы для молодых мужчин и бутылки с рисовой водкой.
«В её жизни тоже много чего случилось», — с едва заметной ревностью подумал я. Вот что значит — семь лет прошло. Размышляя над этим, я отхлебнул пива, словно бы ставшего более горьким на вкус.
С Нацуми я познакомился на прошлой работе, в компании по торговле недвижимостью, и мы с ней встречались около двух лет.
Я давно мечтал преподавать физкультуру, а работа по другому профилю понадобилась лишь до поры, пока я не сдам квалификационный экзамен на учителя в Токио. Мне ни разу не удалось выполнить по-идиотски завышенные нормы продаж, но я оставался крепок душой и телом и продержался до конца, потому что, как я считаю, у меня была цель — стать учителем. На самом деле в то время продажи квартир встали напрочь.
— Дармоеды никчёмные! Не можете продать другим — покупайте сами, бездари! — каждый день шпынял нас начальник, и мои сослуживцы, сломавшись морально и физически, увольнялись один за другим.
В то же время Нацуми, чьи результаты, как и у меня, стремились к нулю, нисколько из-за этого не переживала и всегда улыбалась. Более того, её улыбка не предназначалась окружающим, а просто показывала, что у неё отличное настроение. Человек она была закрытый и несколько не от мира сего, но при убийственных порядках, царивших в нашей конторе, улыбка Нацуми казалась мне родником с чистой водой посреди пустыни. Жалуясь за выпивкой на тяжёлую трудовую жизнь, мы постепенно сдружились и вдруг обнаружили, что всерьёз встречаемся, хотя никто из нас так и не признался другому в своих чувствах. Мы оба предпочитали активный отдых на природе и в выходные выбирались на прогулки, в походы или поездки, стряхивая с себя накопившийся абсурд будних дней. Нам недавно исполнилось двадцать, от женитьбы, семьи, старости и болезней нас пока отделяли многие годы, мы жили настоящим и не стесняли себя различными обязательствами. Оглядываясь назад, я, пожалуй, могу назвать то время счастливым. Через три года я сдал квалификационный экзамен, почти одновременно Нацуми решила поехать учиться на Кубу (ей было всё равно куда, а там оказалось дешевле всего), и мы без каких-либо ссор, будто следуя естественному ходу вещей, расстались. Надежда, которую каждый из нас возлагал на новое место в жизни, оказалась гораздо сильнее чувства одиночества.