«Так пахнет в доме, где живёт семья», — умиротворённо подумал Такао.
— Как вкусно! Обожаю кетчуп!
— Сомнительная похвала, если написать её на омлете, — горько усмехнулся Такао.
Они сидели напротив друг друга за маленьким столиком со столешницей из сплошной доски.
— В еде может попасться яичная скорлупа, так что, пожалуйста, ешьте осторожней, — сказал он, и Юкино удивлённо захлопала глазами.
Наконец она сообразила и весело засмеялась:
— Ну вот! Обиделся, значит, на мою яичницу.
— Ха-ха-ха! Её мне не забыть.
— Не очень вкусно получилось, да?
Не очень? Вот умора!
— Какой там вкусно. — Он с улыбкой посмотрел на Юкино. — Отвратительно! Чудовищно! Говорю как есть.
— Ну и пусть! Готовка не главное моё достоинство! — с заносчивым видом сказала она, но тут же сменила его на счастливую улыбку и отправила в рот кусок омлета.
На губах осталась капелька кетчупа, и она бережно её слизнула.
— А что ещё вы любите, кроме кетчупа? — спросил Такао.
— Мм... — протянула она и ненадолго задумалась. — Я больше люблю европейские соусы, чем соевый. А ещё бульонную приправу «Консоме»[78].
— Вкусы, как у парня-старшеклассника.
— Хе-хе. Кто бы говорил!
— А вы знаете, как готовят суп-консоме?[79] — жуя салат, спросил Такао.
— Э-э... Добавляют в бульон пшеничную муку? Нет? Ячменную?
— Он бьёт из-под земли. В Северной Франции есть большое такое озеро. Чистого янтарного цвета, очень красивое.
Юкино смотрела на него с недоверием.
— Ещё, говорят, в нём водится рыба. Называется бара-бульонка.
— Ты ведь всё выдумал?
— Ну разумеется, выдумал! Юкино-сан, а вы точно учитель?
— Да как ты смеешь! — Её лицо вмиг залилось краской. Даже тонкая шея покраснела. Сложенная в кулак левая рука несколько раз стукнула по столу. — Злой ты, Акидзуки-кун! Нельзя так! Нельзя так с людьми!
Этот неподдельный протест настолько рассмешил Такао, что он захохотал во всё горло.
Посуда убрана, по квартире плывёт согревающий аромат кофе. Большое раздвижное окно завешено зелёными шторами, и потому комната подкрашена в бледно-зелёный.
«Комната как будто находится под водой», — потягивая сваренный Юкино кофе, думает Такао. Он сидит на полу у окна, а когда поднимает глаза, видит, как на кухне Юкино варит порцию для себя. Она стоит к нему спиной, но он точно знает, что она улыбается. Мягкое шарканье её босых ног по полу, от которого сжимается сердце, шипение кофеварки и нежное позвякивание керамической чашки звучат странно: звуки будто доносятся сквозь толщу воды. Он прислушивается к движениям Юкино и слушает дождь. Сейчас, в этот самый миг, и его дурацкая ревность, и неуёмное нетерпение, и смутное чувство тревоги, несколько лет подряд окутывавшее его тонкой плёнкой, — всё испарилось без следа.
«За всю свою прожитую жизнь...» — вдруг осознаёт Такао. Это чувство поднялось откуда-то из самых далёких глубин души, и он с превеликой осторожностью, стараясь ничего не испортить, мысленно облекает его в слова.
«Пожалуй, за всю свою жизнь...
...я никогда не был так счастлив».
Здесь мужчина отвечает женщине, которая использует дождь как предлог, чтобы удержать его: если попросишь, я останусь. Это песня-отклик на ту, что приведена во второй главе.
Глава 9
Не в силах выразить словами.
«Пожалуй, за всю свою прожитую жизнь я никогда не была так счастлива», — думает Юкино.
Но она знает: это счастье не может длиться долго. Наверняка всё скоро закончится. Она осознала это, пока стояла под душем, словно горячая вода пробудила её ото сна. Впрочем, время счастья ещё не истекло. По всему телу, до самых кончиков пальцев, разлито тепло, с губ не сходит довольная улыбка. Юкино осторожно наливает кипяток в молотый кофе. Крупинки медленно набухают, тихо шепчутся пузырьки, благоухающий аромат наполняет воздух. Бульканье падающих в кофейник капель смешивается со стуком дождя...