Время собирать камни – и сажать на участке картошку, чтобы выжить. Это по-нашему.
Время разбрасывать камни – и воображать, что это нечто высоко интеллектуальное. Совершенно чуждая культура. До альпийских горок, гордо именуемых в дамских журналах «рокариями», некоторые уже дошли: конечно, собрал камни – сделал из них тот самый рокарий, сюда можно и флоксы приткнуть, чтобы картошке просторней было.
Но сад камней… нет, пока не для нас. Не пришло еще то время. Может, где-нибудь на Рублевке?.. Да и там – кто станет сидеть, уставившись на камни, лучше уж на собственный бассейн с красотками или на бутылку!
– Тань, ты чего застыла? Камни созерцаешь?
– Какие камни?! – Татьяна очнулась от явно не связанных с созерцанием камней мыслей. – Совсем обалдел?! Я, между прочим, делом занимаюсь…
Конечно. Она всегда занимается делом, а он так… просто живет, камни разбрасывает. Ладно, подожди, вот займусь настоящим делом, по-другому заговоришь. Придется тебе шофера искать, мне тогда не до твоего мелкого бизнеса будет.
– Криса нет, – доложил он, чтобы не слушать, – уехал куда-то.
– Да черт с ним, с Крисом, я договорилась уже… ну, вернее, почти. С Эмель, – она кивнула на дом, участок которого граничил с садом камней. – Вот только вечером муж ее приедет… турчанки эти! Ни черта без мужа не решают! Сама: да-да, конечно, как же не помочь, я бы с удовольствием… но: вот муж приедет, вот я его спрошу…
– Вот приедет барин, барин нас рассудит, – не удержался и нараспев процитировал Борис.
– Во-во, точно! Причем Айше, невестка ее, говорит: давай, мол, позвоним, спросим, сразу все и решим. Ах, нет, как можно! Он на работе, то-се, нельзя его беспокоить, вот приедет вечером…
– Ну и правильно! Такие вопросы не для телефона. Сама подумай: она позвонит, он занят, не выслушает толком и откажет: зачем ему наши проблемы, когда у него своих полно? А вечером отдохнет, расслабится, она ему про твою беду расскажет… очень даже умные твои турчанки, всем бы таких жен!
– Да тебе бы такую жену – ты бы с голоду подох! Вон она – ни образования, ничего! – в жизни не работала, сидит себе на собственной даче в тенечке, картину рисует!
– Картину? – удивился Борис.
– Не знаю, чего она там рисует, только ни копейки в жизни не заработала, а тут крутишься, как белка в колесе, и еще выслушиваешь потом!
– Тань, да что я сказал?! Я имел в виду, что все образуется, что муж ее вечером приедет, и все будет нормально. Она-то ведь не отказала, правильно?
– Да нет. И Айше согласна, она в их часть перейдет, все равно, говорит, муж, скорее всего, не приедет, так чего она одна на той половине… и Маше тут переезжать близко, – Татьяна понизила голос и, оглянувшись на дом с мезонином, заторопилась. Встречаться с Машей и Ланой лицом к лицу она, видимо, еще не была готова. – Пойдем, я еще с этой поговорю… не знаю, как ее зовут… вроде русская, а дикая какая-то!
– Зачем? Ты подожди до вечера, может, здесь все получится.
– А если нет? А если к Лане любовник приедет, и они захотят отдельно? «Подожди»! Тебе легко говорить, отвечаю-то за все я! Вот я сяду тоже на террасу, буду картину рисовать, узнаешь тогда!
– А ты нарисуй, может, ей цены не будет! «Сотбис»…
– Ох, отвяжись, ради бога! Тут и так не знаешь, как выкрутиться, еще ты со своими картинами…
Не было никакого смысла говорить ей, кто первый начал про картины. Пустая затея – вроде устройства сада камней.
«Борис, ты не прав!» – эта на все лады склонявшаяся, надоевшая всем фраза времен перестройки стала Татьяниным девизом и смыслом жизни.
Ты не прав – значит, права я. Когда, по какому умолчанию, возник этот антагонизм? Почему нельзя, чтобы мы были правы оба, если не вместе, то хоть каждый по-своему?
Ничего, наступит и для меня время… собирать камни.
Тогда она признает… а как, кстати, ей все это преподнести? Если выложить все, всю идею прямо сейчас, а потом что-нибудь сорвется… нет, так нельзя! Но, с другой стороны, придется же как-то объяснить, что он хочет остаться.
Да, проблема. Сдавать билет, продлевать аренду дома – без Татьяниной помощи не справиться, не говоря уж о том, что сама мысль задержаться в Турции… странно, что это раньше не пришло ему в голову. «Сотбис» вот пришел… а все остальное нет!
Впрочем, ничего странного: он был увлечен своим планом, обдумывал дело, а не то, кто и как к этому делу отнесется. К тому же, надо признать: он воображал само осуществление плана, на том этапе, когда он уже добьется успеха, и в этом случае одобрение Татьяны было бы ему обеспечено по определению. Да и что ему тогда ее одобрение?