– А вы и зимой тут живете? – надо было что-то сказать, чтобы не засмеяться, и фраза сложилась сама собой.
– Да, у меня тут… – он замялся, и она почему-то решила, что он сейчас скажет «кошки»: так деловито принялся он выкладывать еду и гладить ее, Ланиных, друзей, – бизнес и… и дела всякие. И мне здесь нравится, – он сделал широкий жест рукой, словно вся эта красота принадлежала ему лично, и он любезно предлагал Лане полюбоваться ею.
– Да, здесь красиво, – черт, что я говорю, фразы как из учебного пособия!
– Меня зовут Кристофер, – заявил вдруг незнакомец.
– Робин? – машинально продолжила Лана, которой до смерти надоело регулярно читать племяннику «Винни-Пуха».
Он посмотрел на нее так, словно увидел привидение. Наверно, это крайне невежливо, почему-то почти испугалась Лана. Мало ли, может, в этом слове есть какой-нибудь неприличный смысл… да, так, кажется, какая-то птица называется, что ли… вот оно подтверждение того, что всегда надо общаться на родном языке! Как они могут на турецком и арабском, тут по-английски и то не справишься!
– У меня была… девушка, русская девушка, так вот, когда мы с ней познакомились, она сказала то же самое. Интересно, да? – слава богу, странность разъяснилась, хотя совпадение, доказывающее стандартность ее мышления, Лану не порадовало. Почему-то сразу представилась безмозглая красотка, отправленная богатенькими родителями в Англию и подцепившая там этого… Кристофера-не-Робина.
– И куда она делась? – господи, ну что ты спрашиваешь, ты вообще соображаешь?!
– Я не знаю, – растерянно ответил не ожидавший такого вопроса англичанин. – Она дома, наверно, в России… мы с ней… мы учились просто вместе… давно очень. Можно просто Крис, так короче. А вас как зовут?
– Лана, – хорошо, что этот тип уж точно не скажет про «красивое, а главное, редкое» имя! Эта фраза Лану замучила: почему-то каждый считал хорошим тоном и верхом остроумия цитировать фильм столетней давности.
– Лена? – переспросил он. Наверно, так звали ту русскую девицу, а других имен он не слышал, почему-то разозлилась Лана.
– Нет, не Лена, а Лана, – ожесточенно артикулируя, она внесла ясность. Наплевать, в сущности, но не откликаться же на эту «Лену», если он снова притащится сюда кормить кошек.
– Sorry, – тотчас же отреагировал он, – здесь у нас недавно отдыхала женщина из России с дочкой, и она все время кричала на весь сити, – это он поселок, что ли, так называет, тоже мне «сити»! Ностальгия по Лондону, не иначе! – «Ле-е-ена! Ле-е-ена!» Всем надоела до смерти. Я около бассейна живу, а вы?
– А я вон там, – Лана показала на уходящую вверх улицу, как тут иначе объяснить расположение их дома, она не знала. – Моя сестра с мужем сняли дачу.
– Это последний дом на этой улице? – деловито спросил Кристофер.
– Да, – гордо подтвердила она. Их дом, то есть, конечно, не их, но ставший их домом на какое-то время, был расположен очень удачно, и Лана уже оценила все его преимущества. Во-первых, дом был отдельный: большинство домов в дачном поселке были построены парами – так, что два дома объединяла общая стена. Больших неудобств это не причиняло, соседи, не желавшие общаться между собой, спокойно отгораживались всякими живыми изгородями, а террасы этих сдвоенных коттеджей были спланированы так, чтобы сидящие на них семьи не могли видеть друг друга.
Но это в теории. На практике – Лана имела возможность наблюдать подобное – соседи если и не видели, то все прекрасно слышали, участки были маленькие, и не поздороваться со стоящим в метре от тебя человеком могли себе позволить только иностранцы, а общительность и дружелюбие аборигенов вообще не предполагали ни обыкновенных, ни виртуальных заборов.
Все было на виду, что усугублялось сравнительной новизной поселка. Лана часто бродила по территории и видела, что многие владельцы посадили деревья и разные вьющиеся растения, и было понятно, что вскоре вся эта зелень разрастется и создаст видимость изоляции. Но пока об этом можно было только мечтать.
Их дом был особенным. Таких здесь было не много, и построили их только потому, как объяснила вездесущая Татьяна, что закон запрещал рубить сосны, и проект пришлось подгонять под особенности ландшафта. Татьяна была риэлтором и уже несколько лет занималась недвижимостью в Турции, неплохо знала язык и считалась среди своих клиентов непререкаемым авторитетом во всех местных вопросах. Лане она была неприятна своей напористостью, успешностью, деловитостью, манерой являться в дом, когда ей заблагорассудится, самоуверенным и высокомерным тоном, которым она всегда говорила с турками. Говорила она по-турецки с невообразимым, сразу услышанным Ланой акцентом, турки понимали ее с трудом, но терпеливо и улыбчиво выслушивали и старались помочь – в меру своего понимания, а потому иногда невпопад. Тогда Татьяна сердилась и позволяла себе такие выражения в адрес всего турецкого народа во главе с отцом нации Ататюрком, что Лане становилось стыдно и противно.