— Как ты думаешь, что это за завитки? — Энни рассмеялась. — Лучи. Тебе нравится? Я купила эту металлическую скульптуру на распродаже.
Силы небесные, мир такого не видел, ей Богу.
— И что ты собираешься с ней делать?
— Думаю, она будет хорошо смотреться в саду. — Энни в задумчивости покусывала губы. — У меня есть несколько баллончиков антикоррозийного спрея для покраски металла, — красный, желтый, оранжевый. Покрасим, и будет похоже на солнечные лучи, Лиота оглядела трубу еще раз, пытаясь проникнуться внучкиным энтузиазмом, но, признаться, ничего уродливее, чем эта вещь, ей не доводилось видеть за всю свою долгую жизнь.
— Бабуля, прости. Прежде всего я должна была спросить у тебя. Если тебе не нравится, могу забрать ее домой.
Лиота улыбнулась. Почему бы не поставить скульптуру? Сад все давно уже не принадлежит ей. Теперь Энни — его хозяйка. Пусть девочка играет и ставит все, что хочет, и там, где ей хочется.
— Думаю, для этой вещицы найдется место. Если хочешь, поставь ее посередине лужайки. — Лиоте всегда было интересно знать, что придумает Энни, имея полную свободу действий. Раз у внучки появилась идея, то можно представить, что за чудо она сотворит.
В соседнем дворе играли дети Арбы Уилсон. Одна из девочек перестала играть и подошла к забору.
— А что это? — спросила она у Энни.
— Садовая скульптура, — весело ответила девушка. — Хочешь, мы установим ее вместе?
Лиота почувствовала легкий укол ревности. Ей не хотелось ни с кем делить Энни.
— Правда, можно? — Девчушка побежала от забора к заднему крыльцу своего дома.
— Мама! Мама! Эта тетя зовет меня к себе. Нет, не старая, а…
Не прошло и двух минут, как девочка со старшей сестренкой и братишкой уже была во внутреннем дворике Лиоты, которая, опираясь на метлу, наблюдала ними. Энтузиазм детей был так заразителен, что ее раздражение моментально улетучилось. Как же давно она не видела в своем саду детские лица! Может, потому, что она всегда все делала сама? Но разве можно было Эйлинору и Майкла вытащить из дома?
Арба, спустившись с крыльца, подошла к забору посмотреть, как дети щебечут и помогают Энни копать яму для установки скульптуры.
— Как вы себя чувствуете, миссис Рейнхардт? — с печальной улыбкой спросила Арба, и по выражению ее лица Лиота поняла, что молодая женщина видит в ней подобие древнего ископаемого.
— Еще коптим небо, — ответила она.
— Что ж, хорошо. — Арба смешалась и замолчала, не зная, что ответить.
— Пожалуй, я пойду в дом. — Лиота почувствовала, что очень продрогла.
— Надеюсь, дети не очень вас отвлекают?
— Чьи дети?
— Мои.
— Да ради Бога! Нисколько. Энни любит с ними возиться. Пусть приходят. В следующий раз они могут зайти через калитку.
— Какую калитку?
Лиота прошла чуть вперед и показала.
— Вон там. Ну, конечно, откуда вам знать? Она ведь была загорожена кустами, которые давно пора было подстричь. Калитку сделал мой муж лет двадцать назад, когда в вашем доме жила моя подруга. Она умерла в 64-м году, и ее дети продали этот дом.
— А потом кто-нибудь пользовался калиткой?
— Нет. В доме поселилась семья с грудным ребенком. Эти люди жили уединенно и почти никуда не ходили. Я редко видела их, зато постоянно слышала, как они ругались между собой. Однажды даже приезжала полиция, чтобы они не поубивали друг друга. Много семей сменилось после них, и никому не было дела до сада, как, впрочем, и вам. Наверное, они считали уход за садом обязанностью землевладельца, поэтому им было на все наплевать. Вот почему на вашей лужайке растут одни сорняки, а сад пришел в запустение.
— Но ведь я работаю, миссис Рейнхардт. — Улыбка исчезла с лица Арбы. — Я почти все время на работе. Домой прихожу настолько усталой, что не в состоянии заниматься участком.
— Если вы будете работать в саду хотя бы час в день, то почувствуете небывалый прилив сил. — Лиота еще сильнее оперлась на метлу, чтобы легче было стоять, и заглянула в глаза соседке. — По крайней мере, у меня так было. Я много лет ездила на работу на автобусе и ходила пешком. — Она чувствовала, как ломит все ее суставы. — Так что, Арба Уилсон, я знаю, что вы всю неделю работаете, а ваши дети предоставлены сами себе.
Арба пожала плечами:
— Так и скажите, миссис Рейнхардт, что мои дети вам мешают. Поверьте, они вас больше не побеспокоят.
— Как бы кто-нибудь не побеспокоил их…