— А вы быстро работаете, — подбодрила она Корбана.
Он перевел взгляд с Энни на нее. Неожиданно Лиота споткнулась об один из булыжников дорожки и, чтобы сохранить равновесие, схватилась за деревянный столб.
— Все в порядке, миссис Рейнхардт? — забеспокоился Корбан.
О чем, интересно, он подумал? Что она полетит вверх тормашками и помрет у его ног и что почиет в бозе его курсовая работа?
— У меня все хорошо, только вот стара стала и неуклюжа.
— Я принесу вам садовую скамеечку.
— Умасливаете меня, да?
Он немного подумал и потом вдруг с ироничной улыбкой посмотрел на Лиоту:
— Вообще-то, гораздо легче говорить с вами, пока вы еще в сознании.
Лиота весело рассмеялась. С хорошими манерами у него туговато. Зато он отважен и горяч. Это ей по нраву.
— Итак, пока я была в доме, вы забросали, наверное, бедную девочку вопросами о ее бабушке, признавайтесь?
— Попытался.
По крайней мере, он учится говорить правду и старается вести себя не так заносчиво.
Энни, срезавшая еще две ветки, улыбнулась:
— Ты как тайна за семью печатями, ба.
— Полезно быть загадочной. Это вызывает острейший интерес. Если бы я сразу все рассказала о себе Корбану, он и не подумал бы вернуться сюда. Тогда мне пришлось бы обращаться в благотворительную организацию и просить, чтобы прислали другого добровольца.
Корбан вернулся со скамеечкой и водрузил ее на небольшую заросшую лужайку. Он явно был недоволен.
— Ну? Разве не так?
— Ты не должна дразнить его, ба. Я уверена, что он не забудет о тебе, даже если получит нужную информацию.
— Ты, должно быть, видишь в нем нечто такое, что я, признаюсь, не замечаю. — Корбан густо покраснел — то ли от ярости, то ли от смущения, она не знала. — Если я не права, скажите мне.
— Я думаю о том, что мне самое время уйти.
— О, перестаньте дуться. Перед тем как покинуть нас, перенесите-ка скамеечку вон туда, на солнышко. Оттуда мне будет сподручнее наблюдать за тем, как Энни подрезает вишневое дерево.
Корбан схватил скамеечку, протиснулся с ней в калитку и брякнул ее на землю. Затем он вернулся к Лиоте и подал ей руку, чтобы она могла на нее опереться.
— И мне даже не пришлось вас просить, ворковала старушка, опираясь на его руку и с улыбкой глядя на него снизу вверх, пока он вел ее по ухабистой садовой дорожке. — Такой хороший мальчик, понимает, что нужно пожилой женщине. — Лиота удобно устроилась на скамеечке. — Спасибо, дорогой.
— Пожалуйста, мэ-эм, — процедил он сквозь зубы.
Она вынула из кармана своего жакета моток бечевки и протянула ему.
— На случай, если вы передумаете покидать нас. — Когда он молча посмотрел на моток, она продолжила: — Это для длинных, фута в два, веток. Уже запамятовали?
— Я-то надеялся, что вы забудете.
Он взял протянутый ему моток и вернулся к дереву, которое было подрезано первым.
Лиота проводила его теплым взглядом. Ну, что ж, держится он скованно и ведет себя своекорыстно, зато целеустремленности ему не занимать. Она с наслаждением подставила лицо солнечным лучам.
— А вы знаете, что абрикосовое дерево может жить до ста лет?
— А сколько лет этому саду, ба?
— Шестьдесят пять или около того. Деревья начинали плодоносить, когда в 1939 году я переехала сюда к маме и папе Рейнхардт. В 1942 году я посадила две вишни. Одна из них погибла. Я так и не поняла почему. Еще вечером деревце шелестело листвой, а на следующее утро листья вдруг пожухли и скукожились. Я подумала, что саженец погиб из-за тли, и не мешкая срубила его и сожгла, чтобы болезнь не перекинулась на второе. После долгих трудов и прочитанных молитв я посадила на том клочке земли сливу.
— Не чересчур ли много треволнений из-за одного деревца? — Корбан отбросил одну вязанку в сторону и принялся собирать следующую.
— Шел 1944 год. Время было тяжелое. После гибели деревца я стала сильнее тревожиться о моем муже, который воевал в Европе.
Корбан прервал работу и хмуро посмотрел на Лиоту:
— Не понимаю. Какое отношение имеет засохшее дерево к вашему супругу и войне в Европе?
— Никакого, полагаю, кроме того, что посаженные мной деревья я называла «садом победы». Мне было трудно верить и надеяться на лучшее, когда в нем за одну ночь погибло дерево.
— А-а, — протянул сконфуженно Корбан и вежливо улыбнулся, однако по выражению его лица, которое было красноречивее любых слов, она поняла, что он принял ее за сумасшедшую. — Ваш муж вернулся с войны?
— Да.
Корбан смотрел на нее, ожидая продолжения рассказа Она тоже взглянула на него и улыбнулась. Может, еще подождать? Он ведь не оценит того, что она расскажет ему. По крайней мере, не сейчас.