— Всему свое время… — произнес пастор, и Лиоте показалось, что эти слова слились с ударами колокола. Она вновь погрузилась в раздумье.
— …Время насаждать, и время вырывать посаженное…
В ее саду впервые за долгие годы подрезаны ветви деревьев. И когда наступит лето, они принесут плоды, и тогда нужно будет заниматься консервированием. Захочет ли Энни учиться этому? Захочет ли вскопать огород и посадить овощи? Захочет ли ухаживать за декоративными кустами и многолетними растениями? Лиота вспомнила все их цвета: розовый, голубой, красный, лиловый, желтый.
О, как великолепен был дворик рядом с домом, Господи! Не правда ли? Ты ведь помнишь.
Перед внутренним взором Лиоты сад вновь предстал таким, каким он был и каким мог стать снова. Образ сада ярко вспыхнул в ее сознании и засиял сочными, жаркими красками… красками, несравненно более прекрасными, чем разноцветные витражи на окнах.
Увидит ли все это Энни таким, каким вижу я, Господи? Почувствует ли она Твое присутствие там, как чувствую его я? Или работа в саду покажется ей таким же скучным занятием, как Эйлиноре?
Она вспомнила обидные слова дочери, ее сердитый голос, наполнявший душу острой болью.
«Ты скорее предпочтешь возиться в саду, чем проводить время со своей собственной дочерью!»
«Присоединяйся ко мне, Эйлинора. Выйди со мной хоть на часок в сад и посмотри на все моими глазами…»
«Терпеть не могу копаться в земле. И я не хочу, чтобы мои руки были уродливыми, мозолистыми, с грязью под ногтями. Мне нравятся руки бабушки Элен… Ненавижу ползать на коленках. Бабушка сказала, что ты не можешь меня заставить…»
О, Господи, почему Эйлинора не умела видеть? Почему не могла радоваться, как я? Почему она ненавидела все, что любила я?
— …Время разрушать, и время строить…
Семья Лиоты была разъединена. Полностью разобщена.
Могу ли я, Господи, возродить то, что было между мною и моими детьми, когда они были маленькими? Есть ли шанс у меня и Эйлиноры? И у Джорджа? Смогу ли я растопить сердце моего сына? Он так похож на Бернарда, что мне хочется спасти его от него самого, но он даже близко не подпускает к себе. Он не представляет, насколько похож на своего отца.
О, Господи… неужели это так? И Джордж действительно похож на Бернарда.
Отче, почему мой сын прячется? С чем он боится столкнуться?
Может быть, с неудачей?
— …Время плакать, и время смеяться…
Сколько слез пролила Лиота за свою жизнь! И теперь ей хотелось снова смеяться и избавиться от ненужных сожалений.
Я хочу потанцевать, прежде чем сойду в могилу, Господи. Я хочу, как раньше, чувствовать объятия жизни. Куда подевалась моя жизненная энергия и уверенность в Тебе и в том, что все к лучшему? Когда-то я не уставала себе повторять: «Господь позаботится обо мне». Разве не так учат в церкви? Бог расставит все на свои места. А теперь я чувствую себя покинутой.
В ее душе что-то шевельнулось, как будто она почувствовала нежный поцелуй.
Да, теперь у меня есть Энни. Спасибо Тебе, Иисус, за внучку. Не хочу показаться неблагодарной, но я тоскую по дочери и сыну, Господи…
Образы детей вспыхнули в ее сознании. Она вспомнила дни, когда обнимала, целовала маленьких Эйлинору и Джорджа и свободно выражала свою любовь к ним. Эти дни миновали, когда она столкнулась с проблемой, как им выжить. Ее дети так никогда и не поняли, почему она была вынуждена работать, и она не могла объяснить им это, чтобы не причинить боль другим людям. Думала, что со временем…
— Всему свое время…
Глаза Лиоты наполнились слезами.
Я думала, что мои дети вырастут и сумеют во всем разобраться. Поймут, в конце концов, какую жертву я принесла. Они будут задавать мне вопросы… Почему? Что случилось? Как?
Но этого не произошло. Дети никогда не расспрашивали ее, не проявляли любопытства. Не расспрашивают и сейчас. И до сих пор они ничего не знают.
Когда же они узнают правду, Господи? Когда, наконец, начнут обо всем меня расспрашивать? Когда посмотрят на прошлое моими глазами? Или, может, такова Твоя воля, чтобы правда умерла вместе со мной? Так ли это, Иисус?
Разумеется, в этом нельзя усматривать Божий промысел.
«Я есмь путь и истина и жизнь….. Истина сделает вас свободными»[18].
Истина, причиняющая боль, состояла в том, что Эйлинора замкнулась и Джордж закрыл свое сердце. Почему? Как Джордж обращается со своей женой, с детьми? Ведет ли он себя так, как его отец много лет назад? Испытывает ли ее сын душевную боль? Может быть, его сердце разбито?