И теперь она сидит, обхватив руками скрещенные ноги, совершенно несчастная, дрожащая, и слушает удары собственного сердца. Если бы доктор Лидс уделил ей больше своего драгоценного времени, может быть, она не чувствовала бы себя такой униженной! Когда она позвонила по телефону в приемную доктора, ей было отказано в сеансе на ближайшие две недели. Вот тогда она и впала в состояние полной подавленности. Целых две недели! Неужели секретарша доктора, которая отказалась беспокоить его во время приема патента, не поняла, что речь идет о срочном визите? Нора готова была сорваться на крик, услышав ее начальственный тон. Но вместо этого сухо сказала, что не отступит от своего, и потребовала немедленно соединить ее с доктором по крайне важному делу.
Как она и предполагала, он очень скоро подошел к телефону. Правильно она сделала, что все-таки настояла на своем. Но, тем не менее, в этот раз она не услышала участия в его голосе и поняла, что он недоволен. А когда попыталась объяснить, он не дослушал и пообещал перезвонить в удобное для него время. Как он мог предложить ей принять успокоительное и ждать! Ждать она не могла. Ей нужно было срочно поговорить.
— Я обязательно выслушаю вас, Нора, но позже. — И доктор Лидс положил трубку.
И это все, что он мог сказать своей пациентке, которая заплатила ему тысячи долларов за последние три года! Принять успокоительное и ждать? А ведь нужно было всего пять бесценных минут. И тогда бы она не сидела и не ждала пастора Берни в присутствии людей, которые запросто могли вступить с ней в разговор. Это Энни, это она во всем виновата! Если бы дочь отправилась в университет, куда уже была зачислена, у Норы не было бы повода для беспокойства.
Нору опять била дрожь, но на этот раз не от раздражения. Встречи с матерью всегда выводили ее из равновесия. Месяц посещений доктора Лидса пошел насмарку после пяти минут общения с Лиотой Рейнхардт. Нора даже не могла вспомнить, каким дыхательным упражнениям научил ее доктор, чтобы она могла успокоиться после визита к матери. Доктор убеждал, что Нора должна быть искренней с ней. Но что она могла сказать? Что презирает мать за свое загубленное детство и не любит ее дом? Все это она говорила уже сотни раз. Ее мать прекрасно знала это и нимало не беспокоилась.
Нора дрожащими пальцами потерла виски, желая остановить пульсирующую кровь. Стоило подумать о родной матери, как сердце начинало выскакивать из груди.
Где носит пастора Берни?
Закинув ногу на ногу, она стала вспоминать, как пыталась объяснить Фреду, почему не пришла в ресторан. Но муж был так сердит, что не смотрел в ее сторону. Он даже отказался от омлета, который она приготовила, съязвив;
— Когда ты видела, Нора, чтобы я завтракал?
Она была шокирована, ведь прежде он никогда не грубил. И потом его глаза… Такого хмурого взгляда она у него не видела. Фред не притронулся к чашке сваренного кофе. Видимо, решил, что небезопасно прикасаться ко всему, что она предлагает, что все сделанное ею недостаточно хорошо.
Бабушка Элен тоже всем была недовольна…
Нора не хотела ворошить прошлое. Ей надо поговорить с пастором о том, как вернуть Энни домой и получить прощение мужа. До сих пор у нее в ушах звучали слова Фреда: «Нора, ты всегда все понимаешь, но это никогда ничего не меняет. Хоть раз перестань думать только о своей персоне. Хоть раз приложи усилия…»
Нора не дослушала Фреда, кинулась в гостиную и упала в кресло-качалку. Напрасно она надеялась, что он последует за ней и по обыкновению, станет просить прощения за нанесенную обиду. Нет, Фред поднялся в спальню и закрыл за собой дверь. А когда она сама подошла к нему и спросила, волнует ли его состояние жены, услышала холодное «Я устал и хочу спать». И все.
Устал? От чего ему уставать?
Уж не от нее ли?
Нет, никто ее не понимает. Никто о ней не беспокоится.
Сдерживая слезы, Нора осмотрела стены кабинета. Книги в шкафах были аккуратно расставлены по разделам: семья, изучение Библии, комментарии, руководства для ежедневного молитвенного чтения, сборники молитв, биографии. На столе пастора, на двух книжных полках, стояли различные издания Священного Писания в самых разных переводах: Библия короля Иакова, «Живая Библия», «Иерусалимская Библия» и многие другие. Нора недоумевала. Сколько же Библий нужно одному человеку? Конечно, этот человек — пастор… может, он коллекционирует Библии. Обычному человеку достаточно одной. Нора как-то принялась за чтение, однако оно показалось ей слишком утомительным.
Почему же так долго нет пастора? Она поднялась со стула и взглянула на стену, у которой сидела. Здесь висели семейные фотографии. Блаженное лицо Салли — жены пастора — вызвало у нее не меньшее раздражение, чем улыбающиеся лица его сына и дочери. Повсюду она находила свидетельства путешествий семьи пастора по Израилю, Африке, Греции, пребывания в индейской резервации Нью-Мексико, в сиротском приюте в Гондурасе. И на всех фотографиях у них улыбающиеся лица.